Изумруд раджи

Она проводила его в большую гостиную и достала из ящика старомодную черную бархатную сумку с серебряной застежкой.

– Вот... В ней тетя Лили хранила все, что было в тот день!

Адвокат поблагодарил и вытряхнул содержимое на стол.

Мелкие деньги, два пряника, три вырезки из газет, «Жалоба безработного» – дрянное стихотворение, напечатанное на клочке грубой бумаги, старый календарь, камфара, две пары очков и три письма: одно – подписанное «Кузина Люси», другое – счет за ремонт часов, третье – просьба о финансовой помощи от какого-то благотворительного заведения.

Сэр Эдвард все тщательно осмотрел и, сложив в сумку, со вздохом вернул Магдален:

– Спасибо. Не думаю, чтобы из этой корреспонденции можно было извлечь что-то путное.

Вставая, он заметил, что из окна гостиной покойной тетушки прекрасно видно крыльцо.

– Вы уже уходите? – спросила девушка.

– Да.

– Но... но, как вы полагаете, все будет хорошо?

– Тот, кто имеет отношение к правосудию, остерегается принимать опрометчивые решения, – торжественно заявил адвокат.

Задумавшись, сэр Эдвард шел по улице. Теперь он располагал всеми условиями задачи, но решение по-прежнему не приходило. Чего-то не хватало, может быть, какой-то незначительной детали, которая позволила бы соединить все части головоломки в единое целое.

Вдруг кто-то дотронулся до плеча адвоката, заставив вздрогнуть. Это был Мэттью Воган, запыхавшийся и, видимо, бегом догонявший его.

– Приношу вам свои извинения, сэр. Я вел себя бестактно – у меня скверный характер. Это поистине благородно с вашей стороны – ломать себе голову над нашим делом. Прошу вас, допросите меня. Если я смогу хоть чем-нибудь...

Сэр Эдвард вдруг выпрямился, глядя на другую сторону улицы, по которой шел какой-то молодой человек.

Мэттью несколько обескураженно повторил:

– Если я смогу вам помочь...

– Вы уже это сделали, мой мальчик! Достаточно того, что вы остановили меня именно на этом месте и заставили тем самым обратить внимание на одну вещь: не будь вас, я прошел бы мимо. – Он показал пальцем на маленький ресторанчик на противоположной стороне.

– Вы имеете в виду «Две дюжины дроздов»? – спросил Мэттью с недоумением.

– Да, именно это.

– Странное название, но кормят там, кажется, неплохо.

– Пробовать не буду, – сказал сэр Эдвард. – Но хоть мое детство прошло очень давно, я хорошо помню песенки, которые мне пела моя няня. Одна из них называлась: «Песенка за шесть пенсов».

За песню полный ржи карман
Насыпать я готов.
Кондитер раз запек в пирог
Две дюжины дроздов.

Остальное нас сейчас не интересует. – Сэр Эдвард резко повернулся.

– Куда вы? – удивленно спросил молодой человек.

– Возвращаюсь в ваш дом, мой мальчик.

Они шли молча. Мэттью не сводил с адвоката удивленных глаз.

Войдя в гостиную, сэр Эдвард открыл ящик стола, достал черную бархатную сумочку и пристально посмотрел на Мэттью. Молодой человек понял это как знак и неохотно вышел.

Тогда адвокат высыпал мелочь на стол и обрадованно кивнул: память его не обманула. Он встал и позвонил. Вошла Марта.

– Насколько я помню, вы мне рассказывали о небольшой размолвке с вашей хозяйкой из-за новой шестипенсовой монетки?

– Да, сэр.

– Интересно, как могло так получиться, что этой монеты в сумочке нет?

Служанка ошеломленно смотрела на сэра Эдварда.

– Вы понимаете? Кто-то пришел в этот дом в тот вечер... Кто-то, кому ваша хозяйка дала шесть пенсов... И скорее всего, в обмен на это. – Он быстро вытянул руку, показывая на листок бумаги со стихами «Жалоба безработного». И одного взгляда на лицо старухи было достаточно, чтобы в следующий миг сказать: – Вы проиграли, Марта. Теперь говорите все. Это лучшее, что вы можете сделать.

Она опустилась на стул. Слезы так и текли по ее щекам.

– Это правда... звонок едва тенькнул, и я не была уверена, но потом подумала, что надо бы посмотреть, кто пришел. Я вышла из кухни, как раз когда он ее ударил. На столе лежала пачка пятифунтовых купюр. Он пошел на это ради них... Она ему открыла, и он решил, что она одна в доме. Я даже не могла закричать: была словно парализована ужасом. Когда он повернулся, я его узнала... своего сына... своего мальчика... Он всегда был дурным. Я отдавала ему все деньги, какие только зарабатывала. Он уже два раза сидел в тюрьме и, видно, шел ко мне тогда. Мисс Крэбтри, видя, что я не отвечаю на звонок, пошла открыть сама. Он был захвачен врасплох и, наверное, достал из кармана этот стишок. Слушаясь только своего доброго сердца, она впустила его, чтобы дать ему шесть пенсов. А пачка банкнотов лежала на столе. Дьявол овладел моим Беном, и он убил мисс Крэбтри.

– А потом?

– Что я могла сделать, сэр? Он плоть от моей плоти! С отцом нам тоже не повезло, никудышный человек, а Бен похож на отца... но ведь он мой сын!.. Я вытолкала его тогда и вернулась в кухню, где, как обычно, готовила обед... Я так старалась не лгать вам, сэр!..

Адвокат встал.

– Бедная женщина, – сказал он с сочувствием. – Мне очень жаль вас, но правосудие пойдет по его следам.