Изображение военных действий 1812 года

2-е. Я был принужден растянуть остаток армии, чтобы прислониться вправо к Днепру; в то же время занять левым флангом высоты, на коих необходимы были войска; несмотря на то, оставались еще против сей позиции, в расстоянии пушечного выстрела, превосходные высоты, с коих неприятель мог рекогносцировать наше расположение и истребить нас своей артиллерией.

3-е. В малом расстоянии позади фронта находился город с деревянными строениями, на месте, ископанном рытвинами.

4-е. 2-я армия должна была стать подалее, в 8 верстах от 1-й, на дороге из Ульни к Вязьме. Может быть, по сему последнему обстоятельству показалась Дорогобужская позиция выгодною, ибо 2-я армия была в оной отдалена и не зависела от 1-й и некоторым образом ей защищаема. Вследствие сего решился я продолжать отступление до Царева-Займища. 17-го прибыли туда обе армии.

Позиция была очень выгодна, армии были расположены не в большом пространстве, имели пред собой открытое место, на коем неприятель не мог скрывать своих движений. В 12 верстах от сей позиции, позади Гжатска, была другая, найденная также удобною. Генерал Милорадович донес, что прибудет 18-го числа к Гжатску с частью своих резервов. Все сии причины были достаточны к уготовлению там решительного сражения.

Я твердо решился на сем месте исполнить оное, ибо, в случае неудачи, мог я удержаться в позиции при Гжатске. Я нашел в оной подкрепление, производимое по моей просьбе генералом Милорадовичем, состоящее из 12 батальонов и 8 эскадронов и нескольких рот артиллерии.

Губернаторам тульскому, орловскому и черниговскому поручено было доставление в Калугу жизненных и фуражных припасов, заготовленных в сих губерниях, и инженерам обеих армий было немедленно предписано устройство нескольких редутов на фронте и флангах.

Для подкрепления арьергарда, получившего приказание удерживать неприятеля по возможности на каждом шагу и на каждом дифилее, отрядил я уже 3-ю дивизию и 2-й корпус кавалерийский под начальством генерал-лейтенанта Коновницына. По отозвании генерала Платова в Москву, по высочайшему повелению принял команду над всем арьергардом генерал Коновницын.

17 августа князь Кутузов прибыл в армию. Он позицию нашел выгодной и приказал ускорить работы укреплений, все приготовлялось к решительному, как вдруг обе армии получили повеление идти в Гжатск 18-го числа августа, пополудни. Тогда оказались первые признаки духа пристрастия, беспорядков и пронырств, ежедневно умножавшихся в последствии времени и приближавших армию к погибели.

Вскоре по прибытии князя Кутузова, окружила его толпа праздных людей, в том числе находились многие из высланных мной из армии. Полковник князь Кудашев отличился с самого начала от прочих, как все делающий и намеревающийся командовать всей армией от имени князя Кутузова и компании (прежде сего видел я его единственно, когда прислал ко мне великий князь с каким-либо препоручением); за ним следовал полковник Кайсаров, думающий, что, в качестве наперсника и сводника, имел не менее права на командование армиею.

С первого дня каждый из них имел уже своих приверженцев; но оба условились заметить престарелому и слабому князю, что, по разбитии неприятеля в позиции при Царево-Займище, слава сего подвига не ему припишется, но избравшим позицию. Причина, достаточная для самолюбца, каков был князь, чтобы снять армию с сильной позиции.

18-го армия прибыла за Гжатск. Князь нашел эту позицию также выгодной и приказал приступить к работам некоторых укреплений, производимых 19-го числа с всевозможной ревностью, но ныне представилось новое явление. Генерал Беннигсен, гордящийся похищенной им славой и почитающий себя первым генералом в свете!

Сию мысль старается он внушить при всяком удобном случае, и даже мне объявил он сие в разговорах о разных злоупотреблениях, вселившихся в армии. Все, что не от него происходило или не им было предполагаемо, подвергал осуждению. С самой Вильны питал он против меня злобу, по неудаче его происков для получения некоторого влияния на управление армии.

Он, по обыкновению, нашел Гжатскую позицию невыгодною. Я спросил у него на самом местоположении и в присутствии князя, что находит он неудобного в сей позиции? Он показал мне на обширный лес, находящийся в 1½ пушечных выстрела впереди центра, там, говорил он, скроет неприятель все свои движения, приуготовления к атаке и через него прикроет отступление в случае неудачи.

Я не мог не заметить ему, что таким образом не найдет он во всей России приличной позиции, спрашивая при том, неизвестна ли ему другая удобнейшая, ибо офицеры, посланные мной для осмотра края, за нами находящегося, доехали только до Гжатска, откуда князь их воротил в армию. Он утверждал, что заметил оных несколько в путешествии своем между Гжатском и Можайском.