Изображение военных действий 1812 года

Часто бывали ощущаемы недостатки в снарядах и разного рода амуниции, не оттого, чтобы их не было в запасе, но от самой невозможности доставлять их войскам. Граф Барклай де Толли не был при корпусах и не мог знать о предписаниях и назначениях, мимо его к ним посылаемых. По части продовольствия союзники также мало содействовали русским и нередко оказывали совершенное равнодушие к нашим нуждам».

По переходе за Рейн, для Главной армии избрана была операционнй линией дорога, идущая из Базеля, между горами Вогезскими и Юрою, через Везуль, на Лангр, назначенный сборным местом по весьма выгодному положению своему в военном отношении. Для удобства в движениях, армия была разделена на девять колонн, из которых первые пять состояли исключительно из австрийцев, шестая из виютембергцев, седьмая из баварцев, восьмая из русских, девятая из русских, пруссаков и баденцев.

Барклай находился при последней колонне и следовал с нею, в виде резерва, за авангардной колонной графа Гиулая, пошедшей на Лангр, по большой Парижской дороге, через Момбельяр и Везуль. Ему предписано было от Шварценберга быть во всегдашней готовности подкрепить ту из остальных колонн, которая первая подвергнется неприятельскому нападению.

Дождь, снег, оттепели и морозы попеременно затрудняли переходы, но не останавливали войск, благодаря настойчивости и деятельности императора Александра. 9 января Барклай де Толли пришел с своей колонной в Лангр, куда вскоре прибыли и все три союзные монарха, а также князь Шварценберг. Тут, в продолжение шести дней, происходили обсуждения и совещания, имевшие целью решение вопроса: должно ли довольствоваться приобретенными успехами и заключить с Наполеоном мир, или продолжать войну, с тем чтобы, в случае благоприятного хода ее, восстановить в Европе порядок вещей, существовавший до Французской революции?

Мнения были различны, но наконец все согласились с предложением императора Александра: продолжать войну и в то же время вступить в переговоры с Наполеоном. Город Шатильон на Сене был избран местом конгресса. Не знаем, какого мнения был и в какой степени участвовал в этих совещаниях Барклай де Толли. Мы имеем за это время в руках наших только любопытное письмо его к господину Майеру, которое и приводим здесь в русском переводе.

Оно писано 15 января и заключается в следующем: «Если я не отвечал вам до сих пор, то причиной этому море занятий, меня осаждающих. Как видите, мы теперь во Франции, и главная наша квартира в 60 лье от Парижа, а передовые войска большей частью уже дошли до Троа и Шалона. Таким образом, мы можем считать себя почти у цели наших трудов. Дай Бог, чтобы это скоро исполнилось, потому что нам нужен отдых.

Желательно бы было мне слышать, что говорят теперь те… которые, не зная причин, руководивших меня в моих действиях, позволяли себе так дерзко и громко осуждать меня? Если Россия выйдет из этой великой борьбы и, с бессмертной славой как бы перерожденная, станет на высшую степень величия и могущества, то это должно будет приписать благоразумно составленному плану войны 1813 года, и если мы видим неслыханное и невиданное доныне явление, что столь многосложный союз существует и с энергией стремится к достижению одной, общей цели, то за это обязаны мы твердости и неутомимости нашего Государя, действующего с постоянным терпением и неусыпной заботливостью».

Едва было решено: в одно и то же время продолжать войну и вести переговоры, как Наполеон, возвратясь из Парижа, начал наступательные действия против союзников, обратясь прежде всего на расположенную в Бриенне, Лемоне и их окрестностях Силезскую армию. Немедленно, 17 января, начались движения в Главной армии, и в тот же самый день последовало под Бриенном первое сражение союзников во Франции.

В нем участвовали только наши войска Силезской армии. Имея дело с превосходным неприятелем, Блюхер отступил к Трану, куда между тем прибыли, через Бар-сюр-Об: император Александр, король Прусский и Шварценберг из Шомона, и Барклай из Лангра. 20 января последовала новая, жаркая битва у селения Ла-Ротьер, где французами предводительствовал сам Наполеон, а нашими и прусскими войсками Блюхер.

Победа осталась на сторони союзников. Прусский полководец распоряжался в виду обоих союзных монархов и в присутствии Шварценберга и Барклая де Толли, но оба эти главнокомандующие были только простыми зрителями боя, предоставив Блюхеру вполне распоряжаться. «Ни лица их, ни речи, пишет Данилевский, – не обличали в них ни малейшего признака зависти.

Напротив, они старались содействовать Блюхеру советом и готовностью отправлять на его подкрепление войска, бывшие под их начальством. Нельзя не почтить признательным воспоминанием такой благородной черты их души и не упомянуть, что и по своей высокой нравственности они являлись достойными исполнителями повелений добродетельных монархов».