Изнанка судьбы

— Когда я вырасту, стану таном этих мест, а Терри будет моей правой рукой. Тогда ты выйдешь замуж за одного из нас.

— За-а-амуж? — она недоверчиво улыбается и рассматривает руны на кольце. — А за кого?

— Ты должна будешь выбрать.

Мотает головой, отчего рыжие пряди чуть гладят Рэнди по щеке:

— Не хочу выбирать! Можно я сразу за вас двоих замуж выйду?!

Терри смеется:

— Можно, ваше величество.

Они в четыре руки застегивают цепочку на тонкой шейке и снова падают в травы. По голубому небу бегут облака, похожие на причудливых кудлатых зверей.

Страх ожег точно кнут. Где-то впереди распахнула объятия пропасть, и из нее, ухмыляясь, глянуло нечто, знакомое по ночным кошмарам. Я отпрянула, оборвала ноту. Флейта протестующе взвизгнула и умолкла.

Сколько прошло времени? Судя по солнцу, несколько часов. И разве здесь была такая толпа? Мой взгляд испуганно перебегал с одного лица на другое. Ремесленники, горожане, стражники. При виде последних проснулся страх, знакомый любому бродяге.

— Что же ты замолчала, девочка? — сказала мне толстая торговка в переднике, испачканном рыбной чешуей.

— Простите, — я перевела взгляд вниз. Дно шляпы покрывал толстый слой монет. Я упала на колени, сгребая добычу. Толпа недовольно зашумела, требуя, чтобы я продолжала.

— Простите, — со слезами на глазах повторила я. — Не могу больше. Завтра. Пожалуйста!

Торопливо собирать деньги под взглядами горожан было неловко. Толпа расходилась неохотно, а меня била дрожь. Желание продолжить игру мешалось со страхом, на дороге к бесконечно дорогому и важному поджидало чудовище. Казалось, я чувствую затылком его жаркое дыхание.

Оно пахло дурманными травами и кровью.

* * *

В переулке меня ждали.

Я сразу поняла, что двое оборванных бродяг с недобрыми лицами и скрюченный калека, опиравшийся на костыль, не просто так отдыхают и наслаждаются видом на выгребную яму. Развернувшись, помчалась обратно, к выходу, но там уже стоял третий громила, поигрывая короткой дубинкой.

Попалась.

— Куда собралась, подруга? — спросил он сиплым голосом.

— На площадь, — жалобно проблеяла я. — Пустите.

Неспешно подошла остальная троица.

— Успеешь, — хмыкнул бандит и дернул меня за руку, отбрасывая в сторону.

От удара о стену перехватило дыхание. А бродяга навис надо мной. Его ладонь сомкнулась на плече, не давая уйти от расправы.

— А ты ничего, — он осклабился. — Милашка.

— Что вам от меня надо?!

— Джонни хочет сказать, что нехорошо обирать чужие места и уходить, не поделившись, — вступил в игру калека. Он опирался на костыль и, повернув голову набок, рассматривал, как громила запугивает меня. Судя по выражению лица, это зрелище ему нравилось. — Так что делись.

— Слышала, что Костыль сказал?! — изо рта громилы-Джонни пахнуло горелым луком. — Делиться надо, шлюшка.

— Сколько? — обреченно спросила я.

— Что значит «сколько»? — делано удивился калека. — Все давай. Должна же ты отблагодарить нас за науку.

— Слышь, Костыль, — Джонни облизнулся. — Может, того… возьмем девку к себе? Пусть благодарит как надо. Чтобы от души, значится.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как подступает дурнота — первый признак приближающегося приступа. Почему я так никчемна, что не могу даже начать нищенствовать, чтобы не попасть в беду?

— Не стоит, — калека все еще рассматривал меня. — Девочка пахнет неприятностями.

— Тогда я здесь. Быстро, — он торопливо запустил лапы под мой плащ. Я завизжала, и в ответ, словно передразнивая меня, заорал громила. Из его плеча торчал короткий дротик.

— Кажется, девушка не хочет, — произнес негромкий, высокий голос.

Я поднырнула под мышкой у все еще воющего от боли бандита и увидела своего неожиданного защитника.

Сюрпризом стало то, что это была женщина. И какая женщина…

Во-первых, она была одета в мужской костюм. Точнее, лиф у этого костюма был вполне женским, со шнуровкой спереди, как у моего платья. Но от талии вместо юбок начинались мужские кюлоты, которые переходили в чулки чуть ниже колен.

Во-вторых, ее волосы. Мало того, что они были неприлично коротко острижены, неровной гривой спускаясь до плеч, они еще и были непостижимого темно-фиолетового оттенка. Но самое поразительное, что волосы присутствовали только на левой половине головы. Справа череп незнакомки украшало шесть продольных симметричных шрамов, словно хищник прошелся когтистой лапой. Редкий бледно-голубой пушок длиной в несколько дюймов не мог скрыть рубцов. Из-за этого и без того асимметричное лицо женщины казалось странно скошенным.

Тело моей спасительницы крест-накрест обвивала перевязь со множеством метательных ножей и дротиков.