Изнанка судьбы

— Спасибо, — я села рядом, обняла его, уткнулась в плечо. — И что теперь с нами будет?

— Не знаю. Наверное, мне надо найти работу. Поеду в Рондомион. Может, получится устроиться на военную или государственную службу. Хорошо, что ты вытащила меня от ши, сестренка. Не знаю, как бы вы тут без меня.

— Ох… — я так растрогалась, что заплакала. У меня глаза на мокром месте, плачу от любой ерунды. Обняла братика, прижалась к нему крепко-крепко. Какой же он все-таки худющий! Одни кости! — Саймон, поклянись! Если тебе покажется, что я, мама или сестры тебя пилим или ноем… скажи мне об этом немедленно. И я тогда… ух, что я тогда устрою!

Он тихонько засмеялся, а потом сказал с тоской:

— Если бы папа оставил завещание…

И тут на меня накатило…

— Последняя подпись — вот здесь, граф. Вы уверены, что не хотите оформить бумаги по стандартной процедуре?

— Нет. Спрячьте его! Видят боги, я люблю своих детей. Даже Элисон, хотя, кажется, Грегори прав и она — кукушонок. Не знаю, за что они меня так ненавидят. Я был хорошим отцом, Томас. Я не заслужил этого!

— Конечно, граф.

— И я останусь хорошим отцом. Выполню свой долг перед семьей. Спрячьте его, Томас! Хорошо спрячьте и не доставайте, пока не услышите о моей смерти!

— Хорошо, граф.

— Куда? Куда вы его кладете? Разве это надежный тайник?

— Это шкатулка-головоломка. Ее невозможно открыть, если не знать ключа. В ней я храню самые ценные бумаги.

— Ее слишком легко украсть!

— Не волнуйтесь, шкатулка хранится в тайнике в моем кабинете. О его существовании и тем более расположении не знает никто, кроме меня. И теперь вас.

— Я не доверяю вам, Томас. Никому нельзя доверять. Видят боги, у меня просто нет выбора. Поклянитесь, что выполните наш уговор!

— Клянусь.

— Я часто был скверным человеком, Бакерсон, и конец мой близок. Но я не уйду, не наведя порядок в делах. Страшись: если ты солгал, мой дух будет преследовать тебя, пока не утащит в ад.

Мои приступы падучей совсем непохожи на обычные. И не только потому, что сопровождаются галлюцинациями.

Пока мое тело безжизненно лежит или корчится в судороге, а губы шепчут бессвязный бред, душа полностью отдана во власть фантомов.

Они правдивы и жестоки. Никогда не бывают бессмысленны, хоть зачастую отвратительны и сложны для толкований. Я не знаю, благодать это или кара. Возможно, любой дар в чем-то проклятье.

В этот раз видение было на удивление четким и ясным. Не оставляющим места сомнениям или иным толкованиям.

— Саймон, — первым, что я увидела, открыв глаза, было встревоженное лицо брата, — можно мне с тобой в Рондомион?

Франческа

— …Еще я хочу обратиться к истории клана Детей Темных Вод. А именно к легенде о Рори Отступнике. Надеюсь, всем здесь присутствующим известно, благодаря чему Рори получил свое прозвище?

Я прерываюсь, чтобы сделать глоток и обвести взглядом лица присутствующих. Случайный взор на эти высокомерные гримасы способен уничтожить даже тень надежды на благополучный исход слушанья. Кажется, единственное чувство, которое вызывает в фэйри моя речь, — скука. Кажется, они все уже решили, заранее и окончательно…

Но стоит присмотреться…

Князь Дунадда — невысокий, сухопарый, с белой косой до пояса — слишком уж старательно зевает во время всей моей речи. Напоказ, почти не прикрыв ладонью рот.

Княгиня Фальсингофа — грузная великанша с грубоватыми чертами лица, живой пример того, как лгут людские сказки, утверждающие, что все фэйри изящны и хороши собой, — только изображает сонную дремоту. Ее истинный интерес к моим словам выдает резко вздрогнувшее ухо.

Тан клана Звездных стрелков — внешне почти мальчишка с темной шапкой кудрей и тревожными темными глазами — выглядит полностью поглощенным изучением древесных прожилок на столешнице. Но временами он, забывшись, стискивает кулаки.

Лицо княгини Исы непроницаемо — фарфоровая кукла и та более выразительна. И все же мне чудится в царственном изгибе ее губ одобрительная усмешка.