Изнанка судьбы

Что мне по-настоящему нравилось в этой девочке — она не сдавалась. Уверен, Элисон никогда в жизни не доила скотину, кто бы позволил графской дочери заниматься подобной работой? Но она не отступила. И не начала ныть. Одно это заслуживало симпатии.

Я следил за тем, как Элли медленно идет к козе, бормоча под нос ласковую бессмыслицу, и гадал, каким образом Мэй на этот раз подсматривает за нами. В то, что сестренка пропустит подобное развлечение, верилось слабо.

Хейдрун вскинула голову, украшенную золотыми рогами, и мемекнула. Не знаю, как у нее это получается, но в блеянии явственно послышалась угроза.

— Козочка хорошая, козочка милая. Бяшка, бяшка… — повторяла Элли, приближаясь к козе маленькими шажками.

Хейдрун прервала обед и заинтересованно покосилась на девушку. Когда Элли осталось сделать всего пяток шагов, мерзкое животное издало звук, весьма похожий на конское ржание, спрыгнуло с ветки и неторопливой лошадиной трусцой направилось в чащу леса.

— Стой! — выкрикнула Элли и пустилась в погоню.

Дальнейший спектакль я наблюдал из первого ряда, сидя на той самой ветке, которую Хейдрун так любезно освободила.

Спектакль состоял из двух периодически сменявшихся мизансцен: «Элли бегает за козой» и «Элли бегает от козы». Поначалу девчонка еще пыталась на бегу призвать Хейдрун к порядку, потом молчала, сберегая силы. А Хейдрун выныривала то тут, то там, мерзенько блеяла и грозила острыми золотыми рогами. Элли каждый раз пугалась и визжала. Короче, всем было весело, включая меня.

Наконец девушка в бессилии плюхнулась на землю.

— Ненавижу эту козу! — простонала она.

— Я бы на твоем месте не говорил подобного вслух, — предупредил я. — Хейдрун фантастически злопамятна.

— Думаете, она понимает?

— Я абсолютно уверен, что она понимает человеческую речь лучше некоторых людей. А не говорит только для того, чтобы ее не заставили вести себя прилично.

Как бы подтверждая мои слова, Хейдрун остановилась в отдалении и заинтересованно повела ухом, словно прислушиваясь к разговору.

— Может, нарвать для нее завязей? — спросила Элли.

— Еще чего! За надругательство над садом Августы я лично надеру тебе уши. Не уподобляйся козе, даже ей такое поведение не всегда прощается.

— Что же делать?

— Побегай еще немного. Может, она разрешит подоить себя в благодарность за доставленное удовольствие.

— А вы не поможете?

— Я и так помогаю. Советами.

— Ну хотя бы подержите ее!

Я расхохотался:

— Как ты себе это представляешь? Я буду держать козу за рога, а ты доить?

Она очаровательно смущалась. На щеках и шее, под тонкой, молочно-белой кожей вспыхивал стыдливый румянец. Эффект, вкупе с виноватым взглядом и неуверенной улыбкой, получался совершенно убойный. Оставалось только удивляться, что малышка не догадывается о магнетической власти над мужчинами, которую дают ее дрожащие губы и широко распахнутые глаза.

Возможно, как раз в этом неведении и предельной искренности девушки и крылся секрет ее обаяния.

— Я думала… может, вы… магией?

— Магией, — я задумался. — Можно попробовать.

— О нет! — вскрикнула Элли несчастным голосом. — Она убегает.

Обернувшись, я успел увидеть только мелькнувший среди кустарника белый хвост. Не коза, а лесной олень какой-то!

— Все она понимает! — с тайным удовлетворением констатировал я. — Надо было соглашаться на то пари с Августой.

Девушка поникла, подойник в ее руке грустно звякнул.

— А как же…

— Не грусти. Найдем мы твою пропажу. От меня еще ни одна коза не уходила.

Элисон

— Ничего себе, — выдохнула я, задирая голову к небесам.

Вся поляна, на которую мы вышли, была занята огромным механизмом.

Точнее, что это механизм, я поняла совсем не сразу. Сначала подумала: скала, просто очень странной формы. И только потом разглядела шестеренки в бронзовой прозелени, маховики, ручки и противовесы.

С первого взгляда понять назначение механизма было совершенно невозможно, тем более что часть его скрывалась под слоем мха. Лоза обвивала пружины, шкалы, цилиндры и циферблаты, а прямо на металле прорастали кусты сорных трав.

Только как следует приглядевшись, я увидела гигантское бердо, челноки и веретена. Непостижимая машина походила на ткацкий станок. Самый огромный и удивительный ткацкий станок в мире.

На поляне стояла особая, безлюдная тишина, какая бывает у прогретых солнцем развалин. Несмотря на весь его грозный вид, механизм не показался мне опасным. Сейчас он был как пустая раковина рака-отшельника. Оболочка без сути.

— Аванпост, — задумчиво сказал Элвин. — Я и забыл, что он здесь. Столько лет прошло.

Во всех сказках о волшебном народе, что я читала или слышала в детстве, никогда не говорилось о подобных штуках. Где магия, а где ткацкие станки?

С десяток чернокрылых бабочек сорвались с нагретого на солнце металла и разлетелись в стороны, когда мы подошли к основанию диковинного механизма. Туда, где, чуть вынесенное вперед и вверх, на помосте возвышалось подобие бронзового трона.

Трон почти не пострадал от времени. Только металл покрылся патиной да на сидении лежал бледно-зеленый лишайник, похожий на выцветший коврик.

— Что это?