Изнанка неба

В его глазах снова появился голодный хищный блеск, и его "Парабеллум" снова стал смотреть мне в живот. Ему дали разрешение распоряжаться нашими жизнями, в случае крайней необходимости конечно, а такую приятную новость этому тевтону повторять было излишне.

– Мне жаль, что все так получилось, Джек, – сказал Китсон.

– Оставь это. От тебя здесь ничего не зависело.

– Но я не могу...

– Заткнитесь! – рявкнул герр Хертер.

Кен попытался поудобнее устроить свою раненную руку и мы стали чего-то ждать. Но, по крайней мере, мне удалось отвлечь нашего стража от Моррисона. Ближайшее развитие событий показало, как глубоко я заблуждался.

Неожиданно из-за туч выглянуло солнце, и от этого сразу же стало теплее. Его лучи вернули песку и скалам их прежние яркие, краски.

Хертер сменил позицию, и теперь солнце светило ему в спину. Мы с Моррисоном как бы обрамляли нашу тесную группу с его женой и Китсоном посередине, немец держался от любого из нас в добрых пятнадцати футах.

– Как драгоценности попали в твой дом? – наконец начал свое расследование Хертер.

Моррисон поднял на него свой взгляд и нехотя пожал плечами.

– Как это случилось? – рявкнул немец.

Моррисон продолжал молчать.

Хертер поднял ствол пистолета и сделал пару шагов вперед. Жена Моррисона в ужасе следила за каждым его движением.

– Ты – Николас Димитри?

Моррисон медленно кивнул. Он выглядел очень усталым и, похоже, все происходящее его больше не интересовало.

Немец нахмурился и долго что-то обдумывал. Мне хотелось надеяться на его забывчивость, но этого не случилось.

– Ты же родился в Германии, не так ли?

Моррисон смотрел на него пустыми глазами.

– В каком полку служили? – рявкнул Хертер по-немецки.

– Ради бога, отстаньте от него, – вступился я за него, – он по национальности француз, и не то что по-немецки, по-английски едва понимает.

Но он устало мотнул головой и сказал:

– Я англичанин. Меня зовут Моррисон. Это мне довелось много лет назад привезти сюда эти драгоценности.

Хертер буквально замер на месте, но потом подался вперед и наставил на него свой "люгер".

– Так это ты украл их у Его Превосходительства? – словно ужаснувшись этой мысли, выпалил немец.

Моррисон едва успел кивнуть в ответ, как три выстрела в живот уложили его на месте.

Я вскочил на ноги и одним прыжком бросился на Хертера. "Люгер" развернулся в мою сторону, но мне удалось ударить по нему левой рукой. Ствол пистолета прочертил в воздухе траекторию поперек моей груди, но выстрел прогремел с некоторым опозданием, и пуля просвистела у меня под мышкой. Тут уж в ход пошла моя правая рука, я схватил его за запястье и буквально повис на нем.

В момент удара о землю "Парабеллум" вылетел из его руки и отскочил в сторону. Я первым пришел в себя, оттолкнулся от Хертера и потянулся за пистолетом.

Жена Моррисона испустила долгий протяжный вопль.

Я перевернулся, схватился за пистолет, но только за ствол. Кен тоже не захотел оставаться в стороне и подскочил к немцу. К этому времени моя правая рука уже добралась до рукоятки "люгера", но пальцы плохо слушались меня.

– Прочь с дороги, – заорал я, когда Китсон остановился и посмотрел на меня.

Тут мне стало понятно, почему немец даже не пытался встать на ноги, а остался стоять на коленях. Он торопливо полез в карман, пытаясь вытащить "Вальтер" Китсона. Как я мог упустить такую возможность. Наконец ему это удалось, и тут же раздался выстрел и мне в лицо полетел фонтанчик песка.

Только теперь мои пальцы плотно обхватили рукоять пистолета. Я выстрелил и тут же, не раздумывая послал вдогонку вторую пулю. Его начало опрокидывать на спину, поэтому выстрел из "Вальтера" пришелся выше моей головы.

Только тут мне удалось вытянуть вперед руку и прицелиться по-настоящему. Прогремел третий выстрел, Хертер откинулся назад и рухнул на мокрую траву.

Я медленно выпрямился. У меня в ушах еще долго стояло этих выстрелов. Женщина уже перестала кричать. Нужно было забрать свою "Беретту". Для этого мне пришлось порыться у Хертера в карманах, затем я взял из его руки "Вальтер" Китсона и тут увидел Моррисона.

Он лежал на спине, жена обхватила ему голову руками и держала как маленького ребенка. Рубашка на животе порвана и потемнела от крови; ее было слишком много.

– Принеси аптечку первой помощи, – сказал я Кену и стал распихивать оружие по карманам.

Моррисон еще был жив, но жизнь едва теплилась в его теле. Три пулевых ранения в живот из "Парабеллума" калибра девять миллиметров и сильное внутреннее кровотечение, вызванное разрывам главной артерии, отмерили ему несколько секунд жизни.

Китсон притащил аптечку, и мы увидели, в этом случае можно было использовать только морфий.

Моррисон открыл глаза, увидел в моих руках ампулу и прохрипел:

– Не нужно морфия. Дайте мне... дайте...

Женщина подняла на меня свой взгляд и сказала что-то резкое, после чего шприц-ампула полетел обратно в коробку. Она вытирала ему лицо своей шалью и что-то тихо нашептывала. Моррисон ответил ей и медленно поднял на меня свой взгляд.

– Тебя зовут Джек Клей... да? – прошептал он.

– Да, – кивнул я.

– А это... Китсон?

– Верно.

Моррисон слабо улыбнулся.