Изнанка мира

Гонец, приносящий дурные вести, за них не в ответе. Простая и, наверное, бесспорная истина. Низложенный партийный босс Анатолий Лыков, потерявший все и объявленный на Красной ветке врагом народа, смотрел на морщинистого мужичка, жадно дожидающегося обещанной награды, и прилагал немалые силы, стараясь не сорвать зло на глупом курьере. А тот искренне не понимал, почему бессмысленная фраза «рыба сорвалась с крючка» так расстроила адресата. Ну, сорвалась и сорвалась, с кем не бывает? Хотя лично он рыбу, пойманную на поверхности, есть бы не стал… Впрочем, чужие расстройства мало волновали курьера. У сообщения, даже самого короткого и лишенного смысла, есть своя цена. Раз доставлено и в срок — извольте расплатиться.

— Двадцать пять патронов, — мужичок упрямо повторил размер вознаграждения, полагающегося за срочную доставку.

«А ведь он даже не подозревает, что я могу достать из кобуры пистолет и засадить ему пулю промеж тупых глаз!» Лыков медленно провел пальцами по аккуратно ухоженной бородке, плавно массируя кожу под ней, и прикрыл налитые кровью глаза. Люди, хорошо знающие бывшего начстанции Сталинская, без труда бы распознали в этих движениях угрозу — за внешним спокойствием скрывалась надвигающаяся буря. Анатолий Тимофеевич прилагал последние усилия, чтобы не сорваться, укротить бешенство, рвущееся наружу. Его характер не слишком-то легкий и в лучшие времена за последние месяцы очень испортился.

Однако бедняга, доставивший плохие новости, — вернее, очень-очень плохие новости, — ничего не ведал ни о привычках товарища Лыкова, ни о его крутом нраве, да и про самого товарища Лыкова слыхом не слыхивал. Он видел перед собой лишь ломающего комедию пожилого бородатого дядьку — по виду зажиточного проходимца или бизнесмена, как они нынче себя называют, — не желающего оплачивать его услуги.

— Слышь, господин хороший, некогда мне с тобой лясы точить, — предпринял очередную попытку курьер. — Я свое дело сделал, так что гони четвертачок!

«Толя, не делай этого!» — в отчаянии воззвал к разуму внутренний голос, но было уже поздно. Рука Лыкова сама собой, без лишних команд со стороны мозга, извлекла из-за пазухи тощий мешочек с патронами и швырнула его в ближайшую урну. Эту барскую привычку он перенял у высшего ганзейского начальства, щедрого на премиальные. Только вот получать их люди были вынуждены в крайне униженном положении. Чтобы не вздумали возгордиться или, не дай бог, почувствовать себя незаменимыми.

Гонец недовольно прищелкнул языком, но за мешочком все-таки потянулся — трудовому человеку не привыкать к барским заскокам.

Схватив бедолагу за волосы, Лыков резким движением буквально насадил курьера лицом на свое выставленное колено. Он не мог точно сказать, показался ли ему треск ломаемых носовых хрящей или нет, но несчастный мужичок заверещал так отчаянно и громко, что заглушил все прочие звуки.

Наказание помогло снять напряжение, гнев и злость утихли в одно мгновение, будто секунду назад и не терзали весьма расшатанную нервную систему бывшего партийного начальника. Лыков нанес скрючившемуся на земле придурку еще несколько ударов ногой, но уже не из-за бурлящего в крови адреналина, а лишь затем, чтобы заставить заткнуться.

Удары достигли своей цели, и гонец, доставивший дурные вести, наконец замолк. Похоже, отрубился, малахольный…

Разум, очистившийся от помех-эмоций, судорожно пытался сообразить, что же делать дальше. Покушение на Сомова провалилось — именно это означала зашифрованная фраза, стоившая курьеру сломанного носа и, возможно, пары трещин в ребрах.

В изгнание Лыкову удалось прихватить совсем немногое, основные богатства остались на родине. Да и правительству Ганзы пришлось щедро «позолотить ручку» за предоставление убежища и в перспективе получение полноправного гражданства Кольцевой линии. И все же даже того, что осталось, одинокому старику хватило бы на несколько месяцев безбедного существования. Но главным для Анатолия Тимофеевича по-прежнему оставалась месть ненавистному Сомову. А после того как план захвата Комсомольской-радиальной провалился, жажда мести лишь усилилась. Только вот Ганза, получив ощутимый щелчок по носу, отныне не хотела и слышать имени Лыкова. Хорошо еще, что торгаши не догадались сделать его козлом отпущения! И Анатолий решил действовать иным путем. Правда, выяснилось, что организация заказного убийства — дорогое удовольствие, а организация заказного убийства высокопоставленного и хорошо охраняемого лица — дорогое удовольствие в энной степени. Наведя справки, Лыков выяснил, что услуги обитателей Бандитского Треугольника поставят его на грань нищеты, а искать профессионала со стороны было некогда, да и небезопасно. Взяв все это в расчет, Анатолий Тимофеевич решил обойтись своим, местным, с Красной ветки. Но ведь недаром говорят: скупой платит дважды! В итоге получалось, что и цель не достигнута, и в бюджете все равно огромная дыра… Плохо! Отвратительно! Просто ужасно!