Изнанка мира

«Эх, кровожадный пошел нынче пролетариат… Довел ты народ до ручки, уважаемый Анатолий Тимофеевич, а отвечать придется дочери. Нехорошо, несправедливо. Но принести жертву придется, надо успокаивать бунтующую чернь… Жаль, Иришка, очень жаль…»

— Ах, вот что привело тебя сюда? Дела семейные? — Геннадий Андреевич всем своим видом источал благодушие и открытость.

Его взгляд прошелся по изящному изгибу шеи Ирины. Задержался на высокой груди, красиво подчеркнутой плотно облегающей тканью. Опустился ниже, и… с сожалением уперся в стол. «Или дать девочке шанс? Скажем, в память о прежних заслугах отца?»

— Товарищи, — Москвин обратился к присутствующим на совещании заместителям. — Как считаете, стоит уважить просьбу Ирины Анатольевны? — Он нарочно не назвал фамилию девушки — пусть лизоблюды поломают голову над весьма нетривиальным вопросом, имеющим далеко идущие политические последствия.

Лизоблюды мудро молчали: вопрос о признании либо непризнании новых лидеров Сталинской, называющих себя последователями Ивана Зорина и Федора Сомова, был все еще не решен. Если Сомов герой, то быть пусть и худому, но миру. А если Сомов предатель, свергнувший легитимного правителя Лыкова, то прольется на Севере ветки кровь — восстановление законной власти редко без нее обходится. Но, как ни крути, прошение Лыковой-Сомовой совсем не вовремя.

— Сложный вопрос ты задала, непростой. Смотри-ка, не готово наше Политбюро с бухты-барахты решать бракоразводные задачки. Это же семейное право, а не политика, — в голосе Москвина не было и тени насмешки, но все насторожились, пытаясь угадать: чего хочет от них генсек. — Ну, будь добра, подожди в приемной, пока мы пошушукаемся. А чтобы ты не заснула, вот тебе, почитай, — Геннадий Андреевич взял из книжного шкафа небольшой томик и вложил его в руки Лыковой.

Ирина спокойно закинула ногу на ногу, стараясь покомфортнее устроиться на неудобном стуле. За дверью кучка старперов решала ее судьбу. Девушка вспомнила блестящие от пота залысины Москвина, его бегающие, маслянистые глазки за толстыми линзами очков… Не они решают, а он! Единоличный правитель, царь и бог. Судья и палач. Но девушка ясно заметила алчный интерес, который вспыхнул во взгляде генсека. Кажется, жены-то у него нет? Да, отец в который раз оказался прав и подсказал нужное решение. Она знает, что делать. В этот раз она победит, обязательно победит…

Прошло четверть часа, и Ирине стало скучно. Лыкова не любила читать, это занятие казалось ей напрасной тратой времени, которое с большей пользой можно потратить на иные развлечения. Чтобы чем-то себя занять, она открыла книжку, что дал Москвин. Похоже, чтение — это единственное, что могло помочь хоть как-то скоротать время, потому что разговаривать с серой мышкой, судя по всему, секретаршей, которая, не поднимая головы, заполняла бумажки, не хотелось. На потертой обложке коричневатого цвета названия было не разобрать, но чуть пожелтевшие листы плотной атласной бумаги сохранились отлично. Девушка раскрыла безымянную книгу, в глаза ей тут же бросился красный штамп станционной библиотеки «Изъять из книжного фонда. Допуск „А“. Категория „Неблагонадежный автор“». Интересные же вещи читает товарищ Москвин… Так, что же тут дальше? С первого разворота на нее весьма скептически смотрел улыбающийся очкарик, а поверх его фотографии небрежным почерком было написано: «Друзьям-соавторам Элоне, Андрею, Павлу и Косте от Майка».

— Тридцать микросентябрей в час. Стихи, — прочитав название, Ирина очень удивилась: как это понять? Ведь сентябрь — месяц… откуда же их может быть тридцать в час? И зачем генсек дал ей такую книжку? Проверяет? Может быть, и читать ее не надо?

Она подавила зарождающуюся тревогу и вспомнила, что где-то слышала, как можно гадать по книгам: закрыв глаза, берешь любую страницу, а строчка, в которую ткнешь наугад, и есть предсказание! Пожалуй, стоило проверить. Ее палец остановился на последней строке маленького стихотворения:

этот мир, как троя, разрушен весь:
нам остались лишь прах и тлен,
здесь теперь (смирились мы) место есть
для ахиллов — не для елен.
красота спасти не смогла опять
ни других, ни себя от зла.
не мечтай сегодня еленой стать,
потому что сгоришь дотла.

01.08.2012

«Что это может означать? Сгоришь? И почему все имена написаны с маленькой буквы?»

Но подумать об этих странностях девушка не успела — из книжки выскользнул сложенный в узкую полоску листок. Лыкова подобрала его с пола и машинально развернула.