Изнанка гордыни

— В любом случае я не заслужил столь, — я выразительно дернул плечами, — теплого приема. Мои действия не принесли вреда ни домену, ни его обитателям. Напротив, избавили вас от большой проблемы. Так что давайте я пообещаю не распускать руки, а вы за это меня развяжите. Честное слово, буду паинькой.

Он хмурился. Я чувствовал: наша неприязнь взаимна. Не будь Севрус таким законником, в ход могло бы пойти раскаленное железо и клещи.

— Ты пришел, чтобы обокрасть меня.

— Ммм… признаю, так и есть. Но я этого не сделал. Напомните, ваше высочество, что там в параграфе о намерениях?

Эти разделы свода законов я и так помнил отлично. Намерение ничего не стоит. Важны только дела.

— Ты сломал мой клинок, — наконец, выдал он. И я понял: это — главное обвинение в мой адрес.

— Вы про Рэндольфа? Насколько я понял, его удалось починить.

Севрус прошелся вдоль камеры. Что-то в его движениях выдавало скрытую нервозность. От необходимости постоянно выворачивать голову и скашивать глаза, чтобы удержать князя в поле зрения у меня начала болеть шея.

— Как ты это сделал?

— Сделал что? Убрал колесо Хаоса? Ловкость рук, немного крови и магии.

Он прихватил стоявший в углу стул и опустился рядом. Снова посверлил меня тяжелым взглядом. Я надеялся, что по моему лицу не видно, насколько мне неуютно от его близкого присутствия. Стоило изрядных усилий не смотреть на подрагивающую кожистую складку века посреди лба.

— Как ты снял с моего клинка Неоплатный долг?

— Что?! Погоди… а это вообще — возможно?

— Рэндольф леан Фианнамайл больше не мой должник, — сообщил князь, продолжая меня гипнотизировать. — Я потратил много сил и времени, чтобы отковать этот клинок по своей руке. Кто возместит мне потерю?

— Как насчет того, чтобы спросить с культистов?

Сказанное Севрусом не лезло не в какие представления о существующем устройстве мира. Пусть мне и никогда не нравилась система взаимных обязательств, составляющая основу основ общества фэйри, я не могу не признать — она работает и работает исправно. Я и сам не раз давал или принимал зароки на мелкие и средние услуги. С Большим или, тем паче, Великим долгом не связывался, но механизм работы подобных клятв совершенно такой же.

А вот к пакости под названием “Неоплатный долг” я бы не хотел приближаться даже на расстояние полета стрелы. Прежде всего, потому, что любой другой долг можно выплатить, а эти узы — навсегда.

Неоплатный долг — довольно циничная штука. Его дают только в случае, если фэйри считает, что ему спасли не просто жизнь, но нечто большее. Зарок превращает давшего в фактического раба и полную собственность того, кто владеет зароком.

Я мысленно поздравил прыткого мечника с большой удачей. Быть вещью князя Церы должно быть тем еще удовольствием. Сразу стало понятным равнодушие, с которым фэйри пропускал мимо ушей все мои подколки. После школы Севруса такие шутки должны были казаться ему чем-то вроде дружеского похлопывания.

Жаль, что я не записал последовательность рун. Очень уж интересная форма отдачи у этого заклинания. Покопаться бы в нем как следует…

Голос князя отвлек от неуместных мечтаний:

— Зарок снял ты, и я спрашиваю с тебя. Ты должен занять его место.

Секунду я молчал, переваривая его слова. Потом ухмыльнулся.

— Да это настоящая честь, ваше высочество. Но понимаете ли… у меня очень важная миссия.

Он нахмурился:

— Какая миссия.

— Слоняться со скучающим видом и всех раздражать. Так что вынужден отказаться. Предчувствую, что буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Севрус потемнел лицом:

— Так и есть. И она не будет долгой.

— Тогда можно предсмертное желание? Хочу ужин и женщину.

— Заткнись.

И правда, стоило остановиться, но меня несло:

— Не могу. Должен следовать своей миссии, — протянул я тоном, который сестрица Джулия в детстве называла “бесячным”. Сейчас она использует куда более крепкие эпитеты. — Так что насчет желания? Гриски с ужином, согласен только на женщину, но пусть она будет блондинкой.

Уже понимая, что окончательно запорол переговоры, я ухмыльнулся ему в лицо и добавил:

— Просто к слову: Братство будет мстить.

В последнем я не был уверен. То есть — я бы отомстил за любого из своих братьев или сестер, да так, чтобы фэйри потом еще сотню лет содрогались, пересказывая друг другу подробности. Так, чтобы навсегда запомнили — Стражей трогать нельзя. Себе дороже. Но единственное правило, которому подчиняются Стражи — “Никаких правил”. Мы свободны от любых обязательств, кроме тех, что берем на себя сами.

Пожелает ли кто из моих названных родственников отомстить за меня? Хотелось верить, что да.

— Я не буду убивать тебя, Страж. Есть другие методы.

Кожистая складка на его лбу съежилась и раскрылась, выпуская на свет выпуклую чернильно-черную полусферу, неуловимо похожую на глаз тарантула-переростка. Я сглотнул, ощущая предательскую сухость в горле. Матовая тьма приглашала заглянуть в нее глубже…