Изнанка

— У меня от сои мигрень, — плаксиво заявил Феченко, аккуратно останавливая в дверях Ольгу Панкратову, собравшуюся выполнить просьбу главреда. — Мне мясо нужно.

— Шурова съешь.

— Он костлявый… И брыкаться будет.

Куцый день подходил к концу. Крошечное зимнее солнышко бросало последние лучики сквозь двойные стекла, готовясь слинять за горизонт. Шпиль гостиницы «Украина» поигрывал оранжевыми бликами далеко внизу, временами закрываемый густыми, зловеще подсвеченными клубами дыма — наверное, бодряки опять устроили пожарище на площади Европы. Что на этот раз, интересно, спалили? Огромный муляж С-визора из папье-маше?..

Рысцов вздохнул и плотнее укутался в дубленку. Отопление в здании отключили еще несколько дней назад, и помещения мигом промерзли; хорошо хоть электричество не стали отрубать. Правительству — по фигу. Конечно, у них своих дел хватает…

Движение так называемых бодряков — борцов за бодрость — возникло через неделю после того, как СМИ официально объявили о существовании сшизов. Эти полоумные отчего-то возомнили, что во всех грехах С-пространства виноваты люди, которые годами потешали их, выдумывая небывалые развлечения, программы, шоу и передачи. Уроды. Сначала пугливые были, по углам жались, всякую гадость на стенках домов рисовали и псевдоофициальные писульки в разные инстанции рассылали. А теперь, спустя полтора месяца, освоились и оборзели вконец: вот уже в течение двух суток пикетируют здания всех С-каналов, не позволяя сотрудникам ни войти, ни выйти. И главное, ментам — до лампочки. Им сверху была дана команда сохранять нейтралитет, видите ли. А то, что здесь человецы с голоду сдохнуть могут — это проблемы самих человецев. Хорошо, что вчера на работу заявились только самые настырные и живучие…

Трель мобильника заставила вздрогнуть всех. Валера поднес телефон к уху:

— Да.

— Хрен на, — весело гаркнула трубка голосом Андрона. — Как дела у смелых панфиловцев?

— Чего тебе? — зло спросил Рысцов.

— Да вот думаю, может, вам пару ящиков тушенки сбросить в качестве гуманитарки?

— Отвали, скотина.

— Бравируешь?.. — Петровский сыто посопел. — Ладно, хорош горделиво пузо выпячивать. Там женщины с беременными детьми есть?

Валера покосился на жалобно теребящего бороду Феченко. Хмыкнул:

— Ну да, Есть… одно такое.

— Эвакуировать будем?

— Слушай, Андрон, чего тебе надо?

— Сколько кроме тебя там… панфиловцев?

— Четверо.

— Через полчаса поднимайтесь на крышу, я вертолет пришлю. Надеюсь, там паратруперы ваших бодряков еще не высадились?

— Ты серьезно?

— Собирайте свои манатки…

* * *

Довольно бубня что-то про натуральные белки, Феченко выбрался на засыпанную снегом площадку и поправил вязаную шапку.

— Ну и где твоя служба коно… тьфу!.. киноспасения? — поинтересовался Шуров, осторожно подходя к ограждению и заглядывая вниз.

— Ух ты! Артемий! Почему всего один вопрос? Ты заболел, что ли? — удивилась Вика.

— Замерз, — сердито отрезал худощавый пиарщик.

— Знаете что, коллеги, — неожиданно подала голос Оля. — А давайте плюнем на голову этим бодрякам!

Феченко, не раздумывая, хрюкнул носом, собирая солидную харчу, и выстрелил далеко за парапет. После чего еще сильнее надвинул шапку на уши.

Вика сначала строго фыркнула, а через мгновение громко рассмеялась.

— Ну и леший с ними… — стуча зубами, крикнула она. — Правильно, Ольга! Вот ваши сновидения! Ловите!

Мелкумова засеменила к краю здания и неумело сплюнула, обрызгав Шурова. Тот, в свою очередь, тоже заржал и обнял за плечи Панкратову.

— Давай, идейная вдохновительница расправы над идиотами, — торжественно провозгласил он. — Харкнем залпом!

Ольга радостно забулькала слюной, и они вместе с Артемом плюнули вдаль. Капельки, подсвеченные закатным солнцем, красненькими искорками унеслись прочь.

— Ясно. — Рысцов ошалело смотрел на коллективное безумие сподвижников. — Вы совсем сбрендили…

Шуров уже делал попытки слепить снежок из рыхлого снега, когда издали донесся стрекот вертолета.

Как потерявшиеся полярники, все принялись прыгать и размахивать руками при виде приближающегося геликоптера. Машина описала круг над небоскребом и, зависнув на несколько секунд, плавно опустилась, подняв с крыши настоящее ледяное торнадо. Пятеро задубевших на двадцатиградусном морозе людей буквально засыпались в протопленный салон, отфыркиваясь и растирая носы.

Пилот оглянулся и, удостоверившись, что дверь задраена, поднял брюхатую железную стрекозу в воздух.

* * *

— Актера нужно держать одной рукой за сердце, а другой за яйца, — прогремел Андрон Петровский, подвигав кожей на голове, отчего голубая шляпа ковбойского фасона заерзала в такт словам.

— Я и старался… — вяло отмахнулся низкорослый режиссер Митрий Митин, поправив очки.

— Посмотри на Копельникова! — не унимался белозубый «папа». — Что его в жизни беспокоит? Миокард и гениталии. А почему? Думаешь, из-за предынфарктного состояния или какого-нибудь простатита? Хрен на руль! Все благодаря тому, что я обеими руками крепко ухватил Роденьку за нужные места!

— Не виноват я, что Палин не согласился! — взвился Митин. — Два с четвертью миллиона ему, зажравшемуся кобелю, предлагали…