Изменить судьбу. Вот это я попал

— Это я придумал название, вам нравится? — я не отводил от него пристального взгляда, и в какой-то момент мне даже показалось, что ему не по себе. — По-моему, оно отражает весь смысл данного поместья — его замкнутость, его закрытость, но в то же время его уже сейчас пробивающуюся роскошь.

Де Лириа осмотрелся по сторонам, пытаясь, видимо, найти роскошь. Ну ничего, скоро здесь все это будет, если тетка продаст его мне, разумеется. Потому что я всерьез намеревался выкупить Царское Село. Но это проект на будущее. На ближайшее, я надеюсь.

— Да, очень удачное название, ваше величество, — осторожно поддакнул он мне. Затем решил, что прелюдия все же закончилась, и решил действовать. — Вы правы, ваше величество, и ваша проницательность пугает меня до дрожи, — он прижал обе руки к тому месту, где у него должно находиться сердце. Потрясающе. Среди своих я пока что подобного лизоблюдства не наблюдал, но, скорее всего, это происходило потому, что я мало пока кого видел, а те немногие, что появились на моем весьма ограниченном горизонте, вели себя со мной хоть и вежливо, но больше покровительственно.

— И что же в моей проницательности так сильно напугало вас, господин де Лириа? — я уже устал от этого переливания из пустого в порожнее, хотя и обозвал себя мысленно несколько раз идиотом. Политика штука не слишком быстрая, необходимо к ней приноравливаться, а не допускать порывов юности этого тела перед собой. Не все можно списать на молодость. Звание императора мне это не позволит.

— Ваше предположение, что я намеренно последовал за вами, чтобы добиться аудиенции, разумеется. — Ну, разумеется, как же иначе? Особенно учитывая тот факт, что вслух я ничего подобного не предполагал. Хорошо, посмотрим, куда испанец французского происхождения все-таки клонит. Я благосклонно наклонил голову, намекая, что прогиб засчитан, можно продолжать. — Так вот, я приехал сюда, чтобы умолять ваше величество вернуться в Санкт-Петербург. Ваше место именно там, а не в погрязшей в замшелости Москве, — и де Лириа сложил руки в молитвенном жесте. — Кроме того, до меня дошли слухи, что Россия, грозившая при вашем великом деде стать крупнейшем игроком на морях, почему-то оставила эти попытки. Но всем нам нужна сильная Россия, с сильным флотом.

Та-а-ак, я откинулся в кресле, положил руки на подлокотники и посмотрел на посла еще пристальнее. Россия вам нужна сильной разве что в гробу, и так было всегда. Но вот тебе зачем-то именно сейчас понадобился наш флот. Вопрос — зачем? Зачем Испа… вот идиот, я едва не хлопнул себя по лбу. Ну конечно же, Англия. Англия вам уже всю плешь проела, постоянно ставя палки в колеса в благом деле разграблении Америк. А если Англия завязнет на каком-нибудь море, блокируемая кораблями российского флота — молодыми, а отсюда злыми и агрессивными, вы почувствуете себя куда как вольготнее в Атлантике. Чудесно, просто чудесно. Вот только мне война с Англией не нужна. Пока не нужна. Нам с ней нечего пока делить. А флот, флот да, флот нужен, позарез нужен. Я перевел взгляд на золотую табакерку. А что если…

— Вы так правы, господин де Лириа. И насчет Петербурга правы, и я даже подумываю, чтобы вернуться в город, который хочу к гордости деда довести до совершенства, и насчет флота. Я так горд, что Испания и мой царственный собрат прислали мне именно вас в качестве своего посланника, — я опустил имя испанского короля, потому что позорно забыл, кто же там сейчас гребет золото и серебро, тоннами вывозя их из Америк. Похоже, де Лириа не обратил внимания на этот нюанс или не придал ему значения. Я же тем временем продолжал: — Вот только, как ни горестно мне, что в Кронштадте не заложен ни один корабль, что верфи стоят пустыми, могу лишь посетовать на то, что казна моя никак не может выдержать даже фрегата. У России есть более потребные нужды, чем морские корабли. Мы никогда не были морской державой, понимаете, господин де Лириа? — я замолчал и с минуту раздумывал, пустить слезу или это будет уже перебор. В итоге решил ограничиться мужественным всхлипом. — Мое сердце просто кровью обливается, и я даже уехал в Москву, чтобы не печалиться, видя пустующие пристани. Ах, мне действительно горестно, — и я прикрыл глаза ладонью. Опять минутное молчание, а затем я сел прямо, словно бы собрался после печальных новостей. — Вот так обстоят дела, дражайший мой господин де Лириа. Не хотите еще сбитня? — я потянулся к чайнику, отметив, как посол передернулся, проследив за моими действиями взглядом.

— Спасибо, ваше величество. — Когда я сел с наполненным кубком, де Лириа рассматривал табакерку, которую мне подарил. — Не могу еще больше надоедать вам и отвлекать от дел насущных, и очень надеюсь встретить ваше величество в Санкт-Петербурге как можно быстрее.

Он дождался, когда я махну рукой, отпуская его, исполнил все обязательные па изысканного европейского прощания и вышел, преисполненный достоинства.

Как только дверь за ним закрылась, я выхватил из стола бумагу и написал на ней: «Дюк де Лириа». Поставив подпись, скрепил бумагу сургучной печатью и крикнул: