Изменить судьбу

Впрочем, оказалось, что мои надежды на то, что я проведу, хотя бы ближайшие пару лет в тепле, тоже оказались тщетны. Стоило локомобилю заработать, как уже на следующий день, меня отправили в лес, а на мое место сели двое уголовников. Почему бы и нет, место считалось блатным, ничего тяжелого или зазорного в том, чтобы подкинуть дровишек в топку и пошурудить кочергой, они не находили. Зато целый день в тепле, и радости. Даже дрова самим таскать не нужно, пнул мужичка с лесопилки и тот натаскал за милую душу. Тем более, что их даже рубить не надо, по большому счету, потому как для паровика использовались отходы и обрезки с пилорамы.

Балдели уголовники целый месяц, когда однажды, или упустили воду, или, перегрели котел, и он рванул так, что мало не показалось никому. Разнесло не только паровик, но даже ремонт пилорамы и той оказался под большим вопросом. Или приобретать новую или стоять неизвестно сколько времени. При взрыве разнесло не только локомобиль, который сейчас красовался покорёженными трубами, торчащими в разные стороны, но еще и прибило этих двух уголовников, и троих человек с пилорамы.

В общем хозяин рвал и метал, и конечно же первый вопрос, заданный им бригадиру, касался меня.

— Пиментель жив?

— Жив, — удивленно ответил бригадир, — а что ему сделается?

— Расстрелять!

— Есть расстрелять. — С хозяином здесь не спорили. Сказано виноват значит виноват. — Вечером вернется с делянки, и расстреляем. Или сейчас за ним послать?

— Как с делянки, разве не он паровик испортил.

— Никак нет, по вашему распоряжению, после ремонта локомобиля, зэка Пиментель, тут же был отправлен на лесозаготовки, а место истопников заняли зэка Сундуков и зэка Могильченко. Именно они и занимались поддержкой работы котла.

Оказалось, что кто-то под шумок, среди прочих бумаг подсунул начальнику это распоряжение, и тот не глядя подписал его. Во всяком случае, остановились именно на этом. Меня разумеется вновь вызвали на ковер, отругали, за то, что котел вышел из строя, а я не доложил о своем переводе, и дали трое суток карцера, так, на всякий случай, для профилактики, а после вновь отправили рубить лес.

О том, что такой разговор имел место, я услышал от самого бригадира, его, как он выразился понизили в должности и теперь он находился вместе с нами на делянке, вместо того, чтобы проводить время в лагере. Я же, начал подумывать о побеге.

Дело в том, что о смене руководства НКВД, уже давно всем было известно. О таких вещах как смена руководства НКВД, или любого другого народного комиссара объявляли всем, включая и нас зэка. Лаврентий Павлович Берия, рулил органами вот уже как минимум полгода, вот только об амнистиях ничего не было слышно. Хотя в той истории, когда здесь вместо меня находился дед, по его словам, о них заговорили практически сразу.

Наш лагерь находился почти рядом с поселком где я провел свою юность. Но только почти, если брать в масштабах страны. Честно говоря, я узнал об этом совершенно случайно, когда освобождая очередное бревно от сучков, услышал беседу двух красноармейцев о том, что один из них собирается в ближайшую субботу посетить старую знакомую. При этом было названо несколько поселков, с довольно знакомыми названиями. Потом один, зэка который, как оказалось был местным, сказал, что мы находимся в Забайкальском крае, неподалеку от поселка Дурново. Честно говоря, поселок с таким названием, как мне казалось я слышал впервые, но чуть позже мне пояснили, что поселок стоит нам берегу реки Чикой, и меня как озарило. Когда-то в прошлой жизни я знал одного парня из поселка Красный Чикой, и этот поселок был районным центром Забайкальского края. Район так и назывался Красночикойским, и он всегда подшучивал говоря, что мол раньше поселок носил другое название, но после того, как его сделали райцентром, название сменили, потому что в противном случай район бы назывался Дурновским. На вопрос почему, он отвечал, что поселок носил именно такое имя — Дурново. Я конечно был не совсем уверен в этом, но получалось, что отсюда до моего родного Шарагола, порядка двух сотен километров. Если конечно считать по дороге, по прямой, может километров на пятьдесят меньше. К тому же хотя бы то, что мы находимся неподалеку от реки Чикой, говорило о том же самом. Вся река, со всеми ее изгибами и поворотами лишь не намного превышает семь сотен километров. Да и вообще, течет она по родным местам, леса которых я прекрасно знаю.

Поэтому в принципе, расстояния вполне проходимые, особенно если знать местность. И эти места, особенно южнее мне были прекрасно известны. Конечно, за это время, кое-что могло измениться, но не думаю, что сильно многое. К тому же учитывая наше расположение и то, что Шарагол стоит на той же реке, что и зона, можно особенно не опасаться заблудиться. Правда, зимой, без ружья я бы не рискнул на побег, а лето, точнее безморозное время здесь очень короткое. В лучшие годы от трех до четырех месяцев, чаще и того меньше.

В двадцатых числах октября, меня вновь вызвали на ковер к начальству. И вопрос, заданный мне, прозвучал несколько неожиданный.