Изменить судьбу

Проснулся я оттого, что кто-то сильно тряс меня за плечо, и пытаясь разбудить, и требовал, чтобы какой-то Педро, срочно встал, и отправился на свою койку, потому, что грузовик уже добрался до места и водитель, точнее тот, кто меня будил тоже хочет отдохнуть. Тем более, что завтра, ожидается тяжелый день.

Еще не понимая, что происходит, я открыл глаза и к своему удивлению, вместо коробок и макулатуры, совсем недавно заполнявших кузов небольшого грузовика, вдруг обнаружил что весь объем кузова заполнен деревянными ящиками сквозь стенки которых просвечивают детали каких-то двигателей, когда и как успели поменять груз, при этом не разбудив меня самого было совершенно непонятно. Еще не до конца проснувшись, я повертел головой пытаясь понять где нахожусь и в этот момент, кузов покачнулся и вновь раздался голос;

— Педро, ну сколько можно? Я тоже хочу спать! Выметайся вон из кузова и отправляйся к себе в комнату. О, мадонна, клянусь, больше никогда в жизни, не стану подвозить этого пьяницу! Вон отсюда!

С этими словами меня дернули за руку, и я, еще до сих пор не поняв, где нахожусь, и почему меня называют именем деда, поднялся со своего места и перебравшись через борт, спрыгнул на землю. К моему удивлению кузов грузовика оказался довольно высок, и я, рассчитывая несколько на другое слегка отбил себе ноги. Ко всему прочему меня действительно сильно мутило, как будто я влил в себя как минимум бутылку самогона от тетки Степаниды, что однажды произошло в моей юности. В тот раз меня до дома доволок дед, а на следующий день, мне довелось испытать на себе его розги. Хотя к тому времени, я и сам уже зарекся повторять сей опыт.

— Ну, наконец-то! — Я вновь услышал чей-то голос. Хотя из-за кромешной темноты так и не понял кто именно со мной говорит. — Давай проваливай, ночь на дворе, а я тоже хочу спать.

— Куда идти-то? — удивленно произнес я, оглядываясь и ища хоть что-то напоминающее, какое-нибудь строение.

— О, порка Мадонна! Эта пьянь, до сих пор находится в эмпиреях! Ну не оставлять же его посреди поля! Ладно пошли, доведу тебя лично, так всяко будет быстрее, чем что-то тебе доказывать.

Я почувствовал, как кто-то закинул мою левую руку себе на плечо, а своей рукой обхватил меня за пояс и потащил куда-то в сторону, обходя грузовик сзади.

— Эй, Стой, а мои вещи⁈ — Я вдруг вспомнил о том, что со мною должен был быть чемодан и рюкзак.

— Не было у тебя никаких вещей! За, что это наказание свалилось на мою голову, Давай, двигай ногами пьяница.

Стоило обойти грузовик, как я увидел небольшой дом, одно из окон которого было слегка подсвечено, будто внутри него горела одинокая тусклая лампочка, примерно такая же, какая была у нас в дровяном сарае в Шараголе. Мой товарищ, ну а как можно было еще назвать парня, помогающего мне, дотащил мою действительно почти безвольную тушку до домика, приоткрыл дверь, оказавшуюся не запертой, втащил меня в дом, и доведя до железной кровати уронил меня на нее.

— Дальше ты уж сам, я итак сделал, достаточно много! И не пей больше, иначе Пабло тебя завтра так взгреет, что мало не покажется. — С этими словами он вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собою дверь. Тут же послышался взревевший двигатель грузовика и вскоре все вновь затихло. Я же удивленно огляделся. Меня окружала буквально спартанская обстановка комнаты. Возле одной из стен, как раз напротив окна, находилась железная армейская койка с панцирной сеткой и торчащими вверх слегка зауженными кончиками труб, в боковых спинках. Похоже, когда-то койка имела сверху еще и своего собрата, то есть второй этаж. Теперь же собрат куда-то исчез, и на нижней части находился я, сидя на развороченной постели, облокотившись спиной о голую оштукатуренную и окрашенную в бледно-зеленый цвет стену, во всяком случае в полумраке еле светившей лампочки, расположенной под потолком, на витом шнуре, все выглядело именно так.

Слева от меня находился древний платяной шкаф, с резными створками, примкнутый к соседней боковой стене. Шкаф нельзя было назвать слишком большим, но тем не менее выходило так, что он закрывал собою большую часть стены, оставляя свободной только часть ее, куда смогли втиснуть торцом мою кровать. Напротив, буквально в двух-трех шагах от кровати, под самым подоконником, стоял письменный стол, с приставленным к нему стулом. На самом же столе, среди вороха бумаг находился металлический, слегка закопчённый снизу чайник и высокая керамическая кружка, без каких-либо рисунков на ней, тут же рядом имелось блюдце с недоеденным бутербродом.