Изменяющий-Механик. Компиляция. Книги 1-18 (СИ)

Хайдарали Усманов Изменяющий. Отшельник

Начало конца

– Здравствуй… Боль… – Тяжело вздохнув, я медленно опёрся рукой на шершавую и ржавую стену. – Вот мы и встретились снова. Как там говорилось, в прошлом? Я дышу, значит я существую? Кажется так? Про меня можно сказать другое…

Действительно… Про меня можно было сказать другое. Для меня можно было эту фразу произносить, совсем немного изменив. Я чувствую Боль, значит я существую. Честно говоря, за последнее время я с ней достаточно сильно сроднился. Она стала словно вторая моя душа. Если я не чувствовал боли, то первой моей мыслью было то, что я умер. Наконец-то. К сожалению, воспитан я был так, чтобы не желать умереть. В смысле, не пытаться покончить с самой своей жизнью самостоятельно. Я считаю, что это будет просто проявление слабости. По крайней мере, так меня учил дед. Он многое прошёл своей жизни. Войну. Сталинские лагеря после войны. Причём, если на войну он добровольно, так как речь вроде бы о спасении Родины от каких-то там монстров в чёрной форме, то в лагеря он попал по навету. Что поделаешь. Но его банально предали. Собственная жена, недовольная тем, что он не погиб на войне, а вернулся. Да ещё и не инвалидом. Просто решила от него избавиться таким образом. Так как за это время завела себе удобного любовника. А что в то время было удобством? Главным признаком этого была… Возможность что-нибудь раздобыть! Что-нибудь достать. Именно то, чего нет у соседей. После самой войны в первую очередь это были продукты. Потом что-нибудь ещё. Ну, а как вы думали? Ведь этот человек был всё же аж заведующим магазина! Так что, он мог что-то достать.

Так что не успел мой дед вернулся с войны, и отметить это дело, а так же и помянуть своих погибших товарищей, распитием бутылки водки… Или как её ещё называли – горькой. В двери уже стучались сотрудники НКВД. В то время вообще было немного сложно. Кто-то называл их сотрудниками НКВД? Кто-то – ГБ… Кто-то – МГБ… Кто-то путал их со знаменитым СМЕРШ. А, по своей сути, это были разные названия подразделений одной и той же структуры. И именно эта самая государственная структура, как какой-то Спрут, охватывала все направления жизни в огромном государстве. Эти ребята работали явно по навету. Вернее, если сказать обычным языком, по доносам. Мой дед уже потом узнал, когда его избитого отправляли в лагерь, после того как как он уже всё же подписал признание, кто именно написал этот донос. Следователь с издевкой показал ему письмо с довольно знакомым почерком. Уже потом он понял, что было странного в тех письмах, которые он получал во время войны. На фронте. Письма приходили практически одинаковые. Только дата в основном менялась. А содержимое в этих письмах было написано одинаково, как под копирку. Просто письма приходили в лучшем случае раз в месяц, и за это время то, что было написано в прошлом письме, немного забывалось.

Естественно, что мой дед этого не забыл и не простил. После смерти Вождя Пролетариата, известного многим под определённым подпольным прозвищем, ему удалось попасть под амнистию. Это было огромное везение. Ведь в то время, в пятьдесят третьем году, не отпускали политических. Была объявлена амнистия, как ни странно, именно уголовникам. Но получилось так, что среди так называемых вертухаев, охранников лагеря, в том самом лагере, где он отбывал свой срок, затесался его фронтовой дружок. С которым они достаточно долго воевали плечом к плечу. И этот достаточно молодой в то время парень сумел подменить пару документов в его личном деле. В том самом деле, которое пришло с преступником в места не столь отдалённые. Поэтому, когда объявили амнистию, мой дед сумел выйти из тюрьмы вместе с уголовниками. Хотя те прекрасно знали, что он политический. Но оказались тоже вполне порядочными, что было странно. Дело в том, что для них обмануть краснопёрых, имеются ввиду сотрудники правоохранительных органов, было святым делом. И если кто-то, даже не из блатных, сумел это провернуть, такой человек был достоин уважения в их глазах. Причём для них, во время своей отсидки срока, он был мужиком. Есть такое понятие в уголовной среде. Человек просто является рабочей лошадкой. Соблюдает правила. Старается их не нарушать. И просто работает. Таких они обычно старались не трогать. Ведь кто-то должен план за блатных и авторитетных выполнять? Так что уйти он смог спокойно.