Измена. Жизнь заново

Я ловлю недоуменное переглядывание мужа и его матери. В другой раз напряглась бы, а сегодня все равно. Какое-то равнодушие легло тяжестью на грудь, не дает сделать полный вздох.

– Я не прислуга! – кричит вслед свекровь.

И мне будто что-то стреляет в голову. Я останавливаюсь, оборачиваюсь и улыбаюсь. Холодно. Равнодушие высосало из сердца все тепло.

– Я тоже.

Свекровь хлопает искусственными ресницами. Уголки ее губ ползут вниз. Невольно чувствую вину, но встряхиваюсь: не хочу отступать. Что-то сломалось во мне за последние дни. Вот хрустнуло, и трещинка становится все больше.

– Глебушка, за что Дина со мной так? – всхлипывает свекровь и манерно кладет ладонь на лоб. – Ой, давление скакануло. Где мои таблетки?

– Мама, сейчас, – муж бросается в столовую, где в ящике комода хранится аптечка.

– Я ей сюрприз хотела сделать, а второй день получаю нож в спину, – продолжает стенания Алла Борисовна.

– Дина, я тоже тебя не понимаю, – поддерживает мать муж.

В нашей семье так всегда. В любом конфликте я уступаю, ухожу в тень, чтобы сохранить мир в семье. Вот и сейчас сжимаю сумочку под мышкой и шагаю к выходу, а невысказанные слова горят огнем в груди.

Возвращаюсь, наблюдаю, как Алла Борисовна капает в рюмочку пахучее лекарство, выпивает его одним глотком.

– За ремонт в мастерской огромное спасибо, я это оценила, – говорю свекрови и тут же добавляю: – Но признайтесь, у вас есть шкурный интерес.

– Что? У меня? Да как ты смеешь?

Теперь она хватается за сердце. Глеб мечется: то бросается ко мне, то к матери. Я смотрю на нее и ни капли жалости не шевелится в груди, а потому добиваю:

– И вообще, с этого дня все домашние дела делим поровну. А еще лучше… наймите работницу по дому.

– Но чем тогда будешь заниматься ты? – вскрикивает муж.

Я подхожу к нему вплотную, беру за галстук, притягиваю к себе.

– Милый, я буду заниматься собой. Начну ходить по салонам, на фитнес, на шопинг, на посиделки с подружками. Дорогой, разве я хуже твоей мамы?

– Нет, но…

– Спятила, девка! Мы тебя почти подобрали на улице, а ты! – свекровь разворачивается к сыну. – Я тебя предупреждала, что в тихом омуте черти водятся. Предупреждала! А ты эту обрюхатил, пентюх! Вот если бы ты женился на…

Я даже дышать перестала от несправедливых слов. Слабые ростки чувства вины тут же зачахли.

– Ма-ма! – вскрикивает Глеб. – Хватит! Дина, ты тоже прекрати. Какая муха тебя укусила?

Но я смотрю только на свекровь. А она, кажется, уже поняла, что брякнула лишнее, видно, что нервничает, отводит взгляд.

На что намекает эта стерва? Кого она хотела в жены сыночку?

Да, я рано осталась без родителей, но не бедствовала. У меня была московская квартира, деньги от продажи которой вложены как раз в этот коттедж, и есть хорошая профессия. А если учесть, что Алла Борисовна еще и приторговывает моими картинами, то неизвестно, кто из нас больше приносит в семью.

– Нет, вы продолжайте. Какой красавице я дорогу перешла?

Спрашиваю тихо, едва выдавливаю слова. От шока даже выплеснуть ярость не могу. А она переполняет меня, рвется наружу.

– Ма-ма!

Алла Борисовна задирает подбородок, повязывает лоб полотенцем и, гордо неся оскорбленное достоинство, поднимается на второй этаж. Я бегу к входной двери. Есть желание хлопнуть ее изо всех сил и никогда не возвращаться в этот дом.

– Дина, что с тобой?

Меня догоняет Глеб, удерживает за локоть.

– Ничего.

Выдергиваю руку, оборачиваюсь и тут ловлю перекошенное испугом лицо Ляльки. Мы, взрослые, забыли о дочке, которая еще не уехала в школу. Она стоит у балюстрады второго этажа, сжимая ручку шоппера и беззвучно плачет.

– Доченька!

Глеб тоже поднимает голову.

– Мама, папа, бабуля, что случилось?

– Не переживай, небольшой конфликт, – тут же успокаивает ее Глеб. – Ты со мной?

– Д-да, – Лялька целует свекровь и слетает с лестницы. – А ты, мама, куда?

– Прогуляться, – смотрю на мужа. – Ты меня подвезешь до центра?

– Но… я… Лялька…

– Не важно, вызову такси.

Я выхожу на улицу и только здесь расслабляюсь. Что со мной? Сама не понимаю. Столько лет воспринимала такое обращение как должное. А теперь?

«Больше не хочу!» – отвечаю сама себе.

Не знаю, надолго ли мой протест, но не хочу и точка!

Решительный настрой исчезает, когда такси выезжает за ворота. Выйти легко, но придется возвращаться обратно, и тяжелого разговора с домочадцами не избежать.

– Сим, что делать? – спрашиваю подружку, сидя напротив нее в любимом кафе.

С тоской смотрю в окно на прокисшее дождем со снегом небо, на улицы, заполненные грязной кашей. Зима не хочет уходить подобру-поздорову, все норовит испортить весне праздник. Погоде созвучно и мое настроение. Хочется плакать. Понимаю, что это глупо! Так живу вот уже восемнадцать лет и не могу разорвать порочный круг.

– Наконец-то ты прозрела, – Симка поднимает руку, подзывая официантку. – Пора выйти из спячки.

– И вовсе я не спала, – обижаюсь на нее.

– Спала, спала, – утверждает Сима, качает головой, и одуванчик волос трясется мелкой дрожью, будто и он упрекает меня. – Спала как под гипнозом. Глеб заворожил.