Измена маршалов

В следующем письме Глафире Блюхер сообщал: «24-го вечером был консилиум… Нервная система найдена в исключительно расшатанном состоянии с последствиями на зрение. Гемоглобин в крови 90 проц. — показатель хороший. Основной мой недуг — высыпание на теле и лице — приписывают кишечнику, который дает постоянное отравление организму, т. е. то же, что было и пять лет назад… Намечен сложный курс месячного лечения, требующий моего пребывания в больнице, на что я и дал свое согласие. За границу не поеду, нет ни желания, ни настроения. Самочувствие и настроение у меня отвратительное, ибо почти убежден, что мои «друзья» готовят мне еще какую-то крупную гадость».

Кто были эти «врагишки», «людишки», «друзья», брызгавшие в Блюхера грязью и готовившие ему крупную гадость? Ни в архивных материалах, ни в воспоминаниях его современников ни одно конкретное имя не называется.

24 ноября умерла мать Блюхера — Анна Васильевна. Для него это был тяжелый удар. Поехать в Хабаровск (Анна Васильевна уже два года жила у сына) на похороны не было никакой возможности. В письме Глафире он писал: «… Я остро почувствовал ту большую утрату, которая принесла мне смерть матери… Отношения между людьми иногда складываются странно. Живет рядом близкий человек, а ты ходишь мимо и не замечаешь его, и боль утраты почувствуешь лишь тогда, когда этого человека вдруг не станет. Так произошло и со мной…»

Ровно через три месяца, 24 февраля 1933 года, умрет Константин Павлович — отец Василия Константиновича. Он не захотел переезжать к сыну, и все эти годы жил в Барщинке. Похоронили его на Георгиевском кладбище дочь Александра Пятибратова и младший сын Павел.

9 декабря Блюхера под псевдонимом Всеволод Васильевич Сибирцев направили в Германию для более глубокого медицинского обследования. Но заметных результатов поездка в берлинский госпиталь не принесла — точного диагноза там не установили, и поэтому лечение в основном было таким же, что и в Кремлевской больнице.

Вернулся он в Хабаровск в январе 1933 года.

Убийство Кирова

1 декабря 1934 года страну всколыхнуло убийство первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии, члена Политбюро ЦК ВКП(б), секретаря ЦК партии Сергея Мироновича Кирова.

По радио и в газетах сообщалось об обстоятельствах смерти Кирова. Он готовился к докладу по итогам ноябрьского Пленума ЦК ВКП(б), который должен был в этот же день сделать на собрании партийного актива Ленинградской области. В приемной в это время находился некий Леонид Николаев, бывший служащий РКИ.[46] Когда Киров выходил из кабинета, Николаев выстрелил ему в голову из револьвера. Убийца был задержан. Смертельно раненного Кирова в бессознательном состоянии перенесли в кабинет, где ему была оказана первая медицинская помощь. Прибывшие профессора Добротворский, Джанелидзе, Гесс и другие застали Кирова без пульса и дыхания. Несмотря на предпринятые меры (впрыскивание адреналина, эфира, камфары и кофеина, а также применение искусственного дыхания), вернуть Кирова к жизни не удалось…

Весть об убийстве Кирова застала Блюхера в поезде. В конце ноября он по вызову Наркомата обороны выехал в Москву. Василий Константинович, по обыкновению, взял с собой в столицу жену Глафиру; дети остались в Хабаровске с бабушкой Анной (матерью Глафиры) и няней Гашей. По рассказу Глафиры Лукиничны, за сутки до Москвы, в ночь на 2 декабря, порученец Блюхера Василий Некрасов вдруг открыл дверь в купе своим ключом и взволнованно, громко сказал: «Товарищ командующий, товарища Кирова убили!» — «Что ты несешь?! Что говоришь?!» — вскинулся Блюхер.

Личное знакомство Блюхера с Кировым произошло в 30-м году на XVI съезде. В один из перерывов между заседаниями Блюхер оказался в кругу разговаривавших между собой Рыкова, Косиора, Енукидзе, Ворошилова и Кирова. Сергей Миронович выделялся среди них своей простотой, умением слушать собеседника и вовремя, не перебивая других, вступить в разговор. Руководитель ленинградских большевиков покорил Василия Константиновича доброжелательностью и обаянием.

Потом Блюхер виделся с Кировым в каждый очередной приезд в Москву на пленумах ЦК, заседаниях Верховного Совета СССР. Они вели искренние, заинтересованные обсуждения ситуации в партии— о «правых», «левых» уклонах, о положении дел в Красной Армии и в целом в стране. В начале тридцатых годов такие обсуждения среди партийных руководителей, правительственных чиновников, военачальников были еще возможны.

В начале года Блюхер приезжал в Москву на XVII съезд. Они встретились, как добрые старые приятели. И, как прежде, вели доверительные разговоры.