Измена хуже предательства (СИ)

Ее сладкий вкус, нежность кожи, мягкость волос. Держал ее в объятиях, забыв обо всем, любил и боготворил ее в тот момент. Я искренне поверил, что Маришка простила меня, теперь все будет как прежде. Даже когда поутру она пряталась от меня в одеяле, я все еще верил в свою удачу!

Ошибался. Как жестоко я ошибался.

Гений, да. Так лажануть с цветами. Притащить банальные розы, по совету консультанта, а не ее любимые герберы. Я понял свою оплошность, когда она не захотела принимать букет. Все-таки у моей жены твердый характер, если что и вобьет себе в голову, ее трудно переубедить.

Поганое чувство, что я продолжаю падать в бездонную яму, не покидает в последнее время. Моя жизнь выбилась из-под контроля и никак не желает заходить в свою колею, сколько бы я ее туда ни загонял. Это непривычно. И делает мою жизнь еще более напряженной и хаотичной. Я привык все держать в своих руках, в своем подчинении, но словно какая-то потусторонняя сила мешает мне и путает все карты, создавая полную анархию.

Получив на руки результаты тестов на отцовство, я не смирился с их значением. Твердое намерение сделать повторные, чтобы убедиться в достоверности, встретили сопротивление со стороны Лики. Она наотрез отказалась делать какие-либо еще анализы, объяснив это тем, что для нее одной экспертизы достаточно. Но я привык все перепроверять. Не успокоюсь, пока не сделаю тесты еще в паре независимых клиник. Но без согласия матери это проблематично, мягко говоря.

Я подсознательно ждал нашей встречи с Маришкой, когда ехал в офис ее подразделения. Но оказался не готов встретить ее по пути к кабинету их начальника. Заплаканную!

Я окликаю ее, но она не слышит меня. Ее глаза покраснели и уже наливаются слезами. Кто или что довело ее до такого состояния? Внутри неумолимо поднимается смерч ярости, вызывая желание крушить. Ловлю ее за хрупкий локоток.

— Ты опять преследуешь меня? — ее нежный голосок дрожит, но едва ли она это замечает.

— Я по работе здесь. Ты почему заплаканная? Кому надо морду начистить? — стараюсь контролировать голос, чтобы не рычать и не пугать ее еще больше.

Она неловко смахивает влагу с уголков глаз. Никогда спокойно не мог смотреть на ее слезы. Сразу возникает желание накостылять ее обидчику. Так хочется защитить, укрыть от всего мира. Но что делать, если ее слезы вызваны мной? Как защитить от себя?

Радим

Воспоминания о вчерашних ее словах душат, отрезвляя меня.

Когда она рассказывает про своего босса, внутри начинает гореть от выжигающей ярости. Все же начистить одно рыло придется. Я нисколько не поверил, когда она сказала, что проблема только в увольнении. Всегда вижу, когда она недоговаривает, стараясь сберечь мои чувства. Но беречь здесь нечего.

Я вижу, что Марина умалчивает о чем-то, а так как она вышла сейчас из кабинета босса, все шишки достанутся ему.

О данном руководителе давно ходит слава по офисам, как о начальнике со специфическими методами руководства. И я сейчас благодарен гендиру, что этим утром отправил меня прошерстить работу этого подразделения.

Секретарша, вышедшая из кабинета с двумя чашками на подносе — одна полная, едва успевает отскочить, когда я залетаю туда. Успеваю выхватить взгляд расширившихся глаз, перед тем как захлопнуть дверь перед ее носом.

Меня выбешивает это еще больше. Не такой уж я и монстр, в отличие от ее босса.

Он расслабленно сидит за своим столом, делает движение встать. Не успевает. Я припечатываю его к месту, хватая и выворачивая руку, заставляя распластаться на столе.

— Что ж ты Дмитрий, беспредельничаешь? Красновскую сейчас ты прессовал? — эта тварь не отвечает, лишь стонет, пытаясь вывернуться, но я надежно удерживаю его, давя на плечо и выворачивая кисть еще немного, для ощутимости моих слов.

— …, знаю что ты.

— Да что ты впрягаешься за нее? Вы разбежались. Я в курсе! Она даже кольцо не носит уже!

— Это не твое дело. Звони в отдел кадров, подписывай приказ на увольнение, сегодняшним днем, без отработки, пусть готовят документы, я сейчас к ним зайду, чтобы все готово было. Ты понял?! Понял, спрашиваю?! — надавливаю на его руку сильнее, что слышен хруст.

— Да, да, понял. Я все подпишу! Руку отпусти, больно. — чуть ли не плачет он.

— Так дозвонишься. Одной руки тебе достаточно.

— Я левша! Мне нужна левая рука.

Упс, этого я не предусмотрел, когда выворачивал ему руку. Но жалости он не получит.

— Так справишься, сказал. Быстрее шевелись, иначе твоей рабочей руке не поздоровится еще больше.

Скуля и стеная он совершает звонок, отдавая распоряжения, лишь тогда я отпускаю руку.

— Еще раз я узнаю, что ты приближался к моей жене или просто в сторону ее посмотрел, ты пожалеешь, что на свет появился. — делаю напоследок внушение.

— …, я напишу на тебя заявление!

Внушение не сработало. Качаю головой.

— Прежде чем это сделать, хорошо подумай. Болтуны плохо кончают. И у налоговой могут возникнуть к тебе вопросы. — вижу, как это внушение сработало по расширяющимся зрачкам.

Да, немного блефую. Но ради спокойствия Маришки я и не на такое способен.