Изгоняющий бесов

Потому что я лишь успел услышать слабый щелчок…

…а спустя мгновение открыл глаза посреди площади средневекового восточного города, словно сошедшего со страниц бессмертной «Тысячи и одной ночи». Лысина Сократова, да что ж тут такое творится? Как они это делают?!

Меня оглушил шум базарного дня, рёв верблюдов, ржание лошадей, неугомонный рокот толпы, высокое пение муэдзинов и общая расслабленная атмосфера поэтичной безнадёжности перед властью Аллаха и диктатом султана. Восток нельзя понять с наскока.

Это не просто навязшая в зубах «штука тонкая», но в первую очередь золотое марево солнца в ожидании спасительного сияния луны. То есть мир наоборот, когда день — это смерть, а ночь — надежда на спасение. По крайней мере, нас так учили, и я накрепко запомнил, что до заката любой шайтан втрое сильнее, чем после.

Только какого пьяного Фрейда меня сюда засунули, когда по факту мы и договориться-то ни о чём толком не успели. Я даже не знаю, кто именно мне звонил!

— Лизь тебя, — объявил стоящий сбоку от меня лопоухий серый ослик.

Экстренно протерев глаза, я увидел того, кого и должен был бы. Не то чтоб очень хотел, но, видимо, куда от него денешься.

— Значит, ты выглядишь как осёл.

— Сам ты осёл, — надулся Гесс. — Обижаешь собаченьку.

— Воистину, почтеннейший, как же можно назвать его ослом, — не сдержался проходящий мимо дехканин, и пёс радостно воспрянул. — Когда это натуральный ишак!

Доберман клацнул зубами, мгновенно оторвав рукав халата незадачливому специалисту-зоологу. Тот только ахнул…

— Шайтан, а не ишак!

— Вот ещё раз меня так обзовёшь, и я тебе половину ноги кусь.

— Шайтан в образе говорящего ишака-а! Слушайте, люди, здесь правоверного кусь! Куда смотрит стража эмира-а?!

— Какой болтливый тип, — буркнул мой пёс вслед убегающему дехканину. — Его врачу показать надо, он нервный и легковозбудимый. Два укола и клизму.

— А-а, тебя тоже так лечили, — догадался я.

Осёл обречённо кивнул и повесил уши. Я погладил его по голове, Гесс завилял хвостом.

— Знаешь, в детстве мне очень хотелось попасть в какую-нибудь сказку. — Опустившись на одно колено, я обнял моего добермана, а он вылизал мне лицо. — Спасибо, но больше не надо, ок? Люди смотрят, а для них ты осёл или ишак. С чего я начал? Да, так вот, путешествия по разным мирам — это, конечно, мечта, но прямо сейчас, когда меня неизвестно как уволокли с больничной койки и выкинули на жару кого-то искать, чтобы кому-то помочь, оно уже и не айс, верно?

— Уважаемый, — вдруг меня тронули сзади за плечо, — мы видим, что ишак лижет ваше лицо. Зачем он так делает, а?

— Обычная лечебная процедура, — не оборачиваясь, пояснил я. — Пот человека солёный и разъедает кожу, а ослы любят лизать соль. Это спасает меня от морщин.

— Сколько же вам лет, почтеннейший? — спросил ещё кто-то.

Пришлось встать и обернуться.

— Мне сто сорок шесть.

— Ва-ах, а на вид не больше пятидесяти?! Воистину ослиная слюна обладает чудодейственным эффектом, — завистливо заметил весьма пожилой мужчина в чёрных одеждах. — Меня зовут ростовщик Джафар, о почтеннейший чужеземец, скажи: а может ли твой благородный ишак облизать и меня? Я заплачу полтаньга!

— Десять таньга и миска жирного бараньего плова, — не задумываясь, потребовал я.

Не буду грузить вас деталями торгов, но примерно через пятнадцать минут сытый и довольный доберман облизывал всех желающих по очереди, наполняя мой кошелёк, а я наконец смог выяснить, где находится та самая «про́клятая» мечеть.

Оказывается, она была за городом, в развалинах старого иноверческого квартала. В своё время пламя войны выгнало с насиженных мест много народа и те, кому было позволено, селились за крепостной стеной Самарканда. Разумеется, не все переселенцы были магометане.

А чтобы обратить мигрантов в истинную веру, было решено поставить там небольшую мечеть с четырёхметровым минаретом. Однако что-то не заладилось, люди приходили и уходили, их косили болезни и обирали разбойники (ну и чиновники в большей мере), так что сейчас в заброшенных развалинах гулял ветер, а по ночам выли голодные шакалы. Но что хуже всего, мечеть захватили шайтаны. Бессчётное множество шайтанов!

Так что теперь никто не рисковал подходить к «про́клятой» мечети после захода солнца, да и при свете дня самые отчаянные храбрецы находили более безопасное место, где можно было с почётом сложить голову. Но, как мне рассказали, всё равно пять-шесть голов было сложено именно там! Потом сообразили, остановились, стали предупреждать прохожих, восточные люди быстро учатся, с шайтанами связываться — дураков нет.

— Я больше… ик… не могу!

— Долижи тех, кто заплатил, а потом резко валим, — согласился я, поскольку язык Гесса уже явно распух и не помещался в пасти. — Всё, всё, всё, правоверные! На сегодня лечебные процедуры закончены, записывайтесь в очередь на завтра. Ишак тоже человек, ему отдых нужен, имейте совесть, не напирайте, завтра — значит завтра!