Изгой. Том 1 и Том 2

— Ёси, скажите, а сколько вам лет? — спросила она, но сейчас в ее голосе послышалось напряжение. Неужели ее так сильно смутило мое поведение? Хотя это было довольно странно, такая перемена в ее настроении. Только что она буквально провоцировала меня, а сейчас смущается, собственно, как ей и положено было до этого. Меня девчонки сведут с ума. И это я еще про Марико уже почти сутки не слышал. Не удивлюсь, если и она какой-нибудь сюрприз припрятала за пазухой, чтобы добить меня окончательно.

— Девятнадцать, — спокойно ответил я и быстро натянул трусы и штаны. Но в тот момент, когда я потянулся за рубашкой, то услышал позади себя легкий стон. В зеркале ничего особенного заметно не было, слегка напряженную спину княжны. — Что с вами, госпожа? — спросил я вслух, но ответа не последовало. Нахмурившись, я шагнул к ней, и тут Софья сама развернулась, сжимая в руках мой короткий меч, направленный прямо мне в живот. По лезвию пробежали едва заметные всполохи, и я сжал кулаки, вот же глупая девчонка! Я же ее предупреждал, чтобы она не смела прикасаться к моим мечам!

— Ты красивый, и не похож на азиата, — Софья сделала шаг в мою сторону, продолжая сжимать меч обоими руками. — И от тебя так несет чем-то темным, будоражащем, это рвет крышу, знаешь ли.

— Успокойся, отдай мне меч и успокойся, — я сделал шаг назад, отступая от явно зачарованной княжны.

— Я не хочу успокаиваться. И меч я тебе тоже не хочу отдавать, — она растянула губы в весьма зловещей улыбке, но я отметил, что с каждой минутой Софья становится все бледнее, словно то страшное оружие, которое она держала в руках, высасывало из нее саму жизнь. Она сделала неумелый выпад, абсолютно точно желая достать, но я ловко увернулся и одним слитным движение оказался у нее за спиной.

Прижав княжну к себе, обхватив за талию, второй рукой я попытался ее обезоружить. Вот только меч явно не хотел отпускать свою жертву. Между нами завязалась борьба. Софья вырывалась, я с трудом ее удерживал. В пылу борьбы моя рука легла на ее грудь и слегка сжалась. Мы оба замерли, но я пришел в себя первым и снова потянулся к рукояти меча.

— Переплавлю, — процедил я тогда сквозь зубы, не надеясь, что артефакт меня услышит.

Он услышал и прекрасно понял, что на этот раз я не шучу. Пальца Софьи разжались и меч покатился по полу. Я уже вздохнул было с облегчением и слегка ослабил хватку, отдернув руку, которая до сих пор тискала девичью грудь, вот только сама Софья внезапно развернулась, обхватила мое лицо руками и поцеловала. Я и так был как взведенная пружина, а после такого… Крыша хлопнула крыльями и сказала: «Прощай, покойничек», — после чего унеслась с гомерическим хохотом.

Я сам не заметил, как Софья оказалась на столе, и я стоял между ее ног, стаскивая белую блузку и избавляя от дорогущего белья. Ее руки в этот момент блуждали по моему торсу, но когда они спустились на живот, в голове пронеслась стремительная мысль: «Ты что творишь, козел озабоченный! Она твоя сестра, сестра, понимаешь? Ты сейчас хочешь трахнуть прямо на столе свою маленькую сестренку!»

Меня словно ведром ледяной воды окатило, я отпрянул от стола, закрывая лицо руками. Как оказалось, химитсу не смог порвать все мои связи с Роковыми. И единственная связь, которая оказалась сильнее — это связь с моей сестренкой, которая была мне ближе всего на этом чертовом свете. В голове начали появляться болезненные вспышки: вот я веду ее по парку, крепко сжимая пухлую ладошку, вот усаживаю на ее первого пони, вот она подглядывает за мной, когда я пытался уединиться с дочерью графа Чернова, вот… таких вспышек много, очень много, потому что ни матери, ни отцу некогда, они всегда в делах, и у малышки есть только старший братик, который всегда закроет собой, защитит от всех опасностей… и едва не оттрахает на столе, потерявшись в заполнившей его темноте!

— Господи, нет, — я упал на колени и меня вырвало. Краем глаза я увидел, как Сонька приходит в себя, судорожно приводя себя в порядок. Смотрит обиженно, и в глазах начинает разгораться ярость. Да, лучше начинай меня ненавидеть, так лучше будет, только уйди уже отсюда!

— Не знала, что японцы такие слабаки, — выкрикнула она и выскочила, наконец, из комнаты, громко хлопнув дверью.

Я, пошатываясь, встал и принялся убирать следы своей несдержанности. Нужно убираться отсюда. Убираться как можно дальше, чтобы не насиловать душу, и хрен с ней с местью, все равно уже ничего не изменить. Я схватил валяющийся на полу вакидзаси и швырнул его в стену, с удивлением увидев, что меч остался висеть, войдя в стену на приличную такую глубину. И в это же мгновение раздался отчаянный женский крик.