Избранные речи

Конечно, было бы справедливо, граждане афинские, пригласить сюда людей, принесших те обещания²², которым вы тогда настолько поверили, что согласились заключить мир. (29) Ведь ни я сам никогда не принял бы участия в посольстве, ни вы, я уверен, не приостановили бы военных действий, если бы только представляли себе, что Филипп сделает это, когда добьется мира. Но от всего этого были очень далеки те речи, которые тогда говорились. А кроме того, следовало бы пригласить еще и других. Кого же? Да тех самых ораторов²³, которые выступали против меня, когда я уже после заключения мира, только что вернувшись из вторичного посольства по делу о приведении к присяге и увидав, как морочат наше государство, предупреждал, свидетельствовал и всячески доказывал, что нельзя оставить без защиты Пилы и фокидян. (30) Те люди говорили тогда про меня, что я пью только воду и потому естественно какой-то угрюмый и сердитый человек²⁴; а что Филипп, если только пройдет сюда, сделает для вас все, чего только вы ни пожелаете, – укрепит Феспии и Платеи, смирит спесь фиванцев, перекопает на свой собственный счет Херсонес²⁵, а Эвбею и Ороп отдаст вам взамен Амфиполя. Все это говорилось тогда здесь с трибуны, как вы, конечно, помните, хотя вы и не злопамятны по отношению к своим обидчикам. (31) И вот что самое позорное из всего: увлеченные своими надеждами, вы этот мир распространили своей псефисмой на тех же самых условиях даже и на потомков²⁶. Вот до какого совершенства был доведен обман, которому вы поддались. Так для чего же об этом я говорю теперь и зачем я требую их вызова? Клянусь богами, я выскажу вам откровенно всю правду и ничего не утаю. (32) Я требую этого вовсе не для того, чтобы, вступив в перебранку, самому говорить перед вами на равных условиях с ними, а выступавшим против меня с самого начала дать сейчас новый случай получить что-нибудь с Филиппа, и не для того, чтобы только попусту болтать, но потому, что со временем, я думаю, действия Филиппа причинят вам еще больше огорчений, чем теперешние обстоятельства. (33) Опасность, как я вижу, все возрастает, и, хотя я не желал бы, чтобы мои предположения оправдались, но все-таки боюсь, не слишком ли близко она уже подошла теперь. Поэтому, когда у вас уже не будет оставаться возможности для такого равнодушия к происходящему и когда о грозящей вам опасности вы уже не будете слышать от меня или от кого-нибудь другого, а все одинаково будете сами видеть и будете хорошо понимать, вот тогда, я думаю, вы покажете свой гнев и строгость. (34) Я боюсь только, как бы послы не сумели отделаться молчанием о делах, за которые они, как самим им известно, получили взятки, а вашему гневу как бы не подверглись люди, которые возьмутся что-нибудь поправлять из погубленных ими дел. И в самом деле, я вижу, что часто некоторые обращают свой гнев не столько на виновных, сколько на первых попавшихся под руку людей. (35) Поэтому, пока такое положение еще только готовится и складывается и пока мы еще можем выслушивать друг друга, я хочу каждому из вас, хотя вы и сами это хорошо знаете, все-таки напомнить, кто тот человек, который убедил вас оставить без защиты фокидян и Пилы, – а ведь как раз завладев этими местами, Филипп и сделался хозяином дороги в Аттику и в Пелопоннес и заставил вас таким образом думать не о вопросах права и не о зарубежных делах, а о положении в самой нашей стране и о войне, надвигающейся на Аттику; эта война, конечно, принесет горе всякому, когда появится здесь, но зародилась она в тот именно день²⁷. (36) Действительно, если бы вы не были обмануты тогда, не было бы теперь у государства никакого беспокойства: ведь Филипп, конечно, никогда бы не мог пройти с войском в Аттику, раз прежде не одолел нас при помощи кораблей, или не продвинулся сухим путем через Пилы и через заставу фокидян, но ему пришлось бы или подчиниться требованиям справедливости и, соблюдая мир, держаться спокойно, или сразу же оказаться перед лицом войны столь же трудной, как и та, которая тогда заставляла его желать мира. (37) Так вот в качестве напоминания теперь вполне достаточно того, что мною сказано; но не приведите вы, все боги, чтобы нам пришлось это испытать во всем ужасе на деле! Никому – даже тому, кто сам по себе заслуживал бы погибели, я лично не пожелал бы потерпеть возмездие, которое было бы сопряжено с опасностью и вредом для всех.

VII О Галоннесе

(Речь Гегесиппа) Введение Либания