Избранные произведения в двух томах(том второй)

Ираклий Андроников Избранные произведения в двух томах(том второй)

МОСКВА «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ литература» 1975 ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ТОМ ВТОРОЙ

В том входят записи устных рассказов («Первый раз на эстраде», «Горло Шаляпина», «Ошибка Сальвини» и др.), размышления о творчестве Лермонтова, Л. Толстого и др., портреты современных советских писателей, деятелей искусств, рассказы о музеях, архивах, о собирателях рукописей.

ldn-knigi.narod.ru [email protected]

Сканировал Леон Дотан Корректировалa Нина Дотан (11.2001)

СОДЕРЖАНИЕ

Первый раз на эстраде 2

О Соллертинском всерьез 19

Вальс Арбенина 32

Уланова 37

Горло Шаляпина 38

Ошибка Сальвини 44

Римская опера 49

Полное собрание исполнений 58

В Троекуровых палатах 66

Хранители правды 78

Неутомимый Малышев 96

Издание высокого класса 99

Читатель и сто семьдесят пять миллионов 109

Замечательный пушкинист 116

О новой отрасли филологии 118

Шкловский 125

Поэзия Довженко 132

Что же такое искусство Яхонтова? 140

Образ Лермонтова 145

Одна страница 155

Гоголь и его современники 160

Об исторических картинках, о прозе Льва Толстого и о кино 170

Нижегородский фотограф 178

Путешествие в Ярославль 182

Речь Расула Гамзатова 190

День рождения Шота 193

Одержимый пафосом дружбы 198

Образный мир Чиковани 203

Георгий Леонидзе и его стих 207

Сверкающее слово Катаева 211

Рекомендация Перцову Петру Петровичу 214

Путь Эйхенбаума 218

О биографическом жанре 221

Слово написанное и слово сказанное 227

ПЕРВЫЙ РАЗ НА ЭСТРАДЕ

Основные качества моего характера с самого детства – застенчивость и любовь к музыке. С них все и началось, Правда, в застенчивость мою теперь уже никто не верит. И сам я иногда начинаю сомневаться, имею ли я основания делать подобную декларацию.

Но если бы я ошибался – не было бы никакого рассказа. Ибо еще в Тбилиси, будучи школьником, я самому себе постеснялся сознаться в том, что больше всего на свете люблю музыку. Постеснялся сознаться в этом родителям, не сказал им, что не хочу идти в университет, а хочу в консерваторию, и в результате этих умолчаний угодил прямо на историко-филологический факультет Ленинградского университета. Ленинград же – это вы знаете сами – один из музыкальнейших городов в мире. И, естественно, получилось так, что, посещая университетские лекции и изучая предметы филологические, я душу свою посвятил музыке. Стал бегать на оркестровые репетиции и концерты в зал Ленинградской филармонии, зайцем проходил в классы консерватории, накупил себе музыкальной литературы, повел дружбу с музыкантами. И некоторые дисциплины превзошел, а иные не превзошел,- уже трудно было развить беглость пальцев.

Но в тайных мечтах мерещилось мне красное возвышение перед дирижерским пюпитром в филармоническом зале. Казалось, это – самое счастливое на земле место. И что стоит только подняться на эту ступеньку, повернуться к залу спиной и взять в руки дирижерскую палочку – и вся жизнь станет ясной вперед и назад.

Между тем у меня не было никаких оснований так далеко и так дерзко зарываться в своих мечтаниях. Я учился все-таки не в консерватории, а в университете. К тому же застенчивость моя не проходила. И когда я сдавал экзамены и возле меня сидели праздные в этот момент студенты, которые пришли не сдавать, а послушать, как отвечают другие (в наше время можно было присутствовать на экзаменах в продолжение всей сессии и при хорошей памяти сдать предмет «с голоса», не открывая книги), как только я понимал, что я говорю, а они пришли слушать, как только осознавал их в ранге аудитории, а себя, в качестве выступающего, тотчас терялась связь между мозгом и языком. И язык, не управляемый мозгом, начинал выговаривать такое, о чем я лично не имел ни малейшего представления. Случалось, я даже замирал от неожиданности и удивления, такие необыкновенные ответы выводил этот проклятый – то, чего я никогда не знал и не слышал. С тех пор я понял, что, кроме других полезных функций своих, мозг выполняет еще одну, и притом очень важную,- служит для языка тормозом.

Между тем время шло, я окончил университет. Выдали мне литературный диплом. И я поступил в Госиздат – секретарем редакции детских журналов «Еж» и «Чиж». Были в Ленинграде такие весьма увлекательные журналы.

Жизнь моя заметно переменилась. По утрам я уже не сидел в филармонии и в консерваторию не ходил. А находился при должности: выписывал гонорарные ведомости, читал корректуры, беседовал с авторами, которым следовало вернуть непошедшую рукопись. Но по вечерам был свободен, предоставлен самому себе и изображал любовь к музыке всеми доступными мне средствами.