Читаем Избранные произведения. Дадзай Осаму полностью

В то время он изучал английский и немецкий языки в одном из токийских лицеев. Ему особенно удавались сочинения на свободную тему. Не прошло и месяца после начала учебного года, как о нем заговорил весь лицей. А дело было так. Однажды учитель-англичанин, по фамилии Блэр, попросил учеников письменно ответить на вопрос «What is Real Happiness?». Этот учитель на первом же занятии прочел им весьма оригинальную лекцию на тему «Му Fairland», а еще через неделю посвятил целый час изложению своих взглядов на проблему «The Real Cause of War», нагнав страху на тихих учеников и приведя в дикий восторг радикально настроенных. Министерство образования, несомненно, совершило подвиг, пригласив такого учителя. Он был похож на Чехова. В пенсне, с короткой скромной бородкой, с непременной ослепительной улыбкой на устах. Одни говорили, что он английский офицер, другие — что известный поэт, некоторые уверят, что, несмотря на почтенный вид, ему нет еще и тридцати, а кое-кто ymeepotc-дал, что он военный шпион. Таинственность, окружавшая Блэра, делала его еще более привлекательным в глазах учеников. Все новички тайно мечтали о том, чтобы понравиться интересному иностранцу. И вот на третьем занятии мистер Блэр молча начертал на доске тему «What is Real Happiness?». Это было боевое крещение для всех лицейских патриотов, для всех юных гениев, и они не пожалели ст. Он тоже тихонько сдул пылинки с линованной бумаги и совершенно спокойно начал писать. «Shakespeare said» — написал он и подумал, что это звучит слишком выспренне. Покраснел и медленно стер. Со всех сторон слышался тихий скрип перьев. Подперев щеку рукой, он погрузился в размышления. Ему всегда трудно было начать. Он верил в то, что именно первая строка определяет судьбу любого произведения, даже самого великого. Если ему удавалось сочинить хорошую первую строку, его лицо приобретало рассеянное и чуть глуповатое выражение, он бывал доволен не меньше, чем если бы только что поставил последнюю точку. Он обмакнул перо в чернильницу. Еще немного подумал и энергично начал писать. «Enzi Kasai, one of the most unfortunate Japanese novelists at present, said…» Дзэндзо Касаи [28] в то время был еще жив. Только не так знаменит, как теперь. Через неделю опять был урок английского. Еще неуспевшие подружиться первокурсники молча сидели в аудитории, поджидая мистера Блэра и исподтишка меряя друг друга враждебными взглядами, замаскированными сигаретным дымом. Мистер Блэр, зябко ежась, вошел в аудиторию и с горьковатой усмешкой пробормотал японскую фамилию, немного странно прозвучавшую в его устах. Это была его фамилия. Он медленно неуклюже поднялся. Щеки его пылали. Не глядя на него, мистер Блэр сказал: «Most Excellent!» Затем, склонив голову, принялся мерять шагами аудиторию. «Is this essay absolutely original? Of course», — ответил он, приподняв брови. Ученики удивленно загудели. Всегда бледные щеки мистера Блэра порозовели, он бросил на него быстрый взгляд, потом, сразу же опустив глаза, поправил пенсне и медленно и раздельно произнес: «If it is, then it shows great promise and not only this, but shows some brain behind it».

Перейти на страницу:

Похожие книги