5) Щедрость никогда не бывает разорительна.
Словом, наши цели —
Вчера Суворин навязался прийти на репетицию «Чайки» и удивился, как могла эта пьеса возбуждать насмешки в Петербурге. От сцены пьесы Треплева он прямо пришел в восторг, как и от всей mise en scиne.
Потом оставался с Чеховым почти до 12 часов ночи и хвалил дело. А Вишневский, не долго думая, начал подбивать его выстроить для нас в Москве театр. И подбивал так горячо, {156} что тот даже сказал, что если бы было место, он тысяч 100 дал бы!!!
Дальше.
Я Вам не хотел писать, чтобы не огорчить. Шенберг зарезался после второй репетиции с артистами. Нет сил удержать его. Тогда я заставил его сидеть дома и отдыхать, а сцены отдал репетировать Бурджалову, который сговорился с Шенбергом. «Антигону» же вел сам[316].
5-е действие «Федора» пробовал без mise en scиne[317]. Москвин
Оркестр тоже почти набран.
Сегодня, в субботу, 12 сентября, в 2 часа я собираю в театре Щукина всю администрацию для вступления в театр: 1) я, 2) Калужский, 3) Шенберг, 4) Золотое, 5) Александров, 6) Симов, 7) Геннерт, 8) его помощник (очень милый), 9) Казанский (бухгалтер), 10) его помощник, 11) Марья Николаевна, Типольт, моя belle-soeur[319], которой я поручил взять под свое управление все наши костюмы, устраивать контроль, шкафы, вешалки, сундуки, оберегать и проч. и проч. — словом, заведовать костюмерной совместно с 12) М. П. Григорьевой, 13) Калинников, 14) Вишневский, которого, вероятно, сделаю
Распределил театр по углам, и пусть в каждом углу будет ответственный хозяин.
Вечером сегодня там репетиция народных сцен с солистами.
Это первая репетиция в театре. Вчера Щукин дал последний спектакль, а сегодня же мы начнем.
Для «Царя Федора» Ильинский напишет нам (gratis[320]) увертюру, которою и начнем сезон[321].
Есть еще, вероятно, много мелочей, которых сразу не помню. Очень тороплюсь.
{157} Но вот главное еще. Мне необходимо самому съездить в Одессу, чем воспользуюсь и для того, чтобы 6 дней (вместе с дорогой) отдохнуть, так как я уже начал не спать по ночам и чувствовать приливы крови к мозгу.
Я думаю сделать так. Наметить работы числа до 20 – 22-го и 15-го, 16-го уехать, так что 22-го будем уже все в сборе в Москве.
Роздал роли (для клуба): «Жорж Данден» и «Поздняя любовь».
Жорж Данден — Москвин
Анжелика — Якубенко
Клодина — Мунт
Клитандр — Ланской
Г-жа де Сотанвиль — Раевская
Любен — Чупров
Г-н де Сотанвиль — ?
Маргаритов — Мейерхольд
Людмила — Савицкая
Лебедкина — Якубенко
Шаблова — Стефановская
Николай — Кошеверов
Дормедонт — ?
Дородное — ?[322]
Во-первых, Якубенко приходила с просьбой отпустить ее на волю (хочется в императорский театр). Я в душе порадовался, однако, на всякий случай, не отпустил ее еще и посылаю роли[323].
Во-вторых, что мне делать, не знаю. Есть один молодой человек, университетский, прекрасной фамилии, служит у губернатора в Туле, отличного роста, голоса и лица, давно играет, с гимназии стремится на сцену, учился у Писарева, когда был студентом, отец его на сцену не пускает. Теперь он решил, что в такое дело, как наше, отец его пустит. Хочется мне взять его страшно! Если бы я только что не взял Тарасова, то уже давно взял бы его. Но вылезаю из бюджета. А
Жоржа Дандена отдаю Калужскому.
Очень спешу. Крепко жму Вашу руку.
Поклон Марье Петровне.
Ваш
27 сент.
Гранат, пер., д. Ступишиной
Дорогой Антон Павлович!
Спасибо тебе за милые строки, которые я прочел нашим в труппе[326].
«Чайке» я сделал паузу. Начнем вновь репетиции, когда дело совсем наладится. С измененным распределением ролей.
Суворин, как ты и предсказывал, оказался… Сувориным. Продал нас через неделю. На твоих глазах он восхищался нами, а приехал в Петербург и махнул подлую заметку. Не могу себе простить, что говорил с ним о вступлении в Товарищество.
«Антигону» я пришлю[327].