Избранные письма разных лет

«Тибетская песня» восхитительно-гингеровски своеобразна. Но мне не нравится рифма: «нетенистой — каменистой». При всяческой изощренности Вашего жанра c'est un peu facile, т. е., собственно, дело в «нетенистой», которая как-то выпирается (а вот та же facilite «жившим и положившим» ничего, вполне приемлема, по-моему). Затем, почему «песня» в названии? Или это надо именно наоборот понимать? Тут скорей заклинания, гимн, на крайность «дума», но ничего песенного.

«Газелла» — тоже очень хороша. Но (простите за еще «но»), по-моему, предпоследняя строфа сильнее последней, и было бы неплохо на ней кончить. (Впрочем, Маллармэ считал, что именно предпоследняя строка (правда, строка, а не строфа) должна быть самой сильной и как бы отбрасывать тень на последнюю, что я знаю со слов Гумилева, но никогда не мог найти у Маллармэ ничего об этом. М. б., это в чьих-нибудь рассказах о его mardis de la rue de Rome?). Мне очень нравятся полуповторения: не понимает ничего и дальше – не вспоминает ничего. И форма газеллы очень тут подходит, будто писал эти стихи какой-то бессмертный Саади или Гафиз в раздумии о бессмыслице жизни, что-то очень персидское и хризантемное. А не лучше вместо «ах!» сказать просто «но» – в особенности если этим и кончить? «Ах» очень уж стилизовано, вроде Кузмина, а «но» — как приговор, точка и конец.

Простите за критику и предложения. По инерции и привычке. В общем — дай Бог всем нашим поэтическим друзьям сообща, сложив все свои таланты, сочинить два таких стишка.

Г. А.

Кажется, в газелле полагается именно 7 строф? Не помню. Но есть же и сонеты в 13 строк.

14.

2/II-54, Manchester

Cher ami Александр Самсонович!

Простите, что отвечаю не сразу, хотя записка Ваша была весьма непочтительна по форме и тону, из чего видно, что я уже не председатель, а всего только «экс».

Не могу послать Вам своего шедевра — по той причине, что я высоко уважаю Анну Семеновну не только как поэта, но и как даму. Вы же, конечно, оставили бы мое произведение валяться «ауф тиш унд бэнкс», как говорил Фельзен, и ей могло бы оно попасться на глаза. После этого мне оставался бы лишь один выход: револьвер. Так что простите, передам Вам его при встрече, в особом секретном конвертике.

Что нового? Из Парижа мне сообщают вещи до смешного различные: одни — расцвет, вечера, споры, вообще сплошные Афины, другие — застой, скука и скорей сплошная Сахара. Кто прав? Кажется, каж­дый по-своему — т. к. сообщают мне даже о докладе Станюковича, на который, надеюсь, Вы не пошли (ибо это он писал в «Пар. Вестнике»: «теперь нет больше лопоухого Адамовича и дорога молодым талантам открыта» — textuellement).

Видели ли антологию Иваска? Там есть среди ди-пи люди далеко не бездарные. Но есть что-то капризное и жеманное в самом Иваске, хотя и с тонкостью несомненной.

До свидания. Как покер, как дела на Мюрате? Кланяйтесь, пожалуйста, сердечно и почтительно Вашей супруге.

Ваш Г. А.

15.

29/V-54, Manchester

Дорогая Анна Семеновна!

Очень рад был получить Ваше письмо с книжкой бедной Веры Булич (бедной п. что она ведь, кажется, умирает?). Я ее знал «в те баснословные года», она состояла при Гумилеве, насколько помню. Вы желаете знать, что я думаю о ее стихах. Я только просмотрел книжку, а стихи надо читать и десять раз перечитать, чтобы в них разобраться. Оттого критики и пишут о стихах всегда чепуху, что они этого не делают (и я в их числе). Ну, все-таки мнение: лучше других — первое стихотворение, кстати, не без Сашуни, а затем в конце много хороших и «трогательных» строчек, довольно личных не только по чувству, но и по словам. Мне нравится «Иссохшим деревом…», (стр. 36), м. б., потому, что похоже на одно из предсмертных стихотворений Некрасова, всегда меня потрясавших. Странно у нее, что только к концу книги она ожила, а ведь по годам должно бы это случиться раньше! Хотя есть вообще верные интонации: «Нет у меня детей…» — очень верно по звуку. Конечно, в целом — неплохая книжка, даже с прелестью, как о голубой мгле, коя была «задумана иначе». Это Анненский, пропущенный сквозь Одоевцеву.

Постараюсь исполнить Ваше желание — и высказаться печатно. Но у меня масса всяких срочных дел, и будет это к концу июля, едва ли раньше.

Как Вы живете? Надеюсь, впрочем, получить ответ устный, т. к. недели через две или 2 Ѕ надеюсь оказаться в Париже и быть приглашенным на утку или курицу, по традиции.

До свидания. Кланяйтесь, пожалуйста, Вашему супругу и попросите его поберечь себя для друзей, для русской литературы, для будущего.

Ваш Г. Адамович

P. S. Вы подписываетесь «сердечно к Вам расположенная». Николай II писал «неизменно к Вам благосклонный».

16.

19 – 19 – VIII. 1954, Nice

Cher ami Александр Самсонович!

Спасибо очень за письмо и простите, тоже очень, что долго не отвечал. Во-первых – я был в отсутствии, а во-вторых – закрутился в вихре удовольствий (всякого рода, ибо бес в моем ребре сидит крепко).