Избранное. Том 1

До прихода электрички оставалось около тридцати минут. Солнце медленно опускалось к верхним этажам высотных домов. Вечерело. Желтизна увядающей еще теплой осенней природы, и затуманенная с облачной дымкой редкая голубая прорезь неба, настраивали на раздумья о том, что на небесах всё – радость, как бы ни заслоняли их тучи, а на земле – много горя, страданий, трагедий. Небо было цветом грязной холстины: опять собирался дождь. Рядом с вокзалом с правой стороны от железнодорожных путей виднелся небольшой, хорошо ухоженный, садик. В нем редкие сосны впивались обнаженными корнями в землю, а на самой вершине, одной из них сидела ворона и лениво с большими паузами каркала, словно обвиняла в непристойности и бесстыдстве целующихся молодых людей, плотно прижавшихся к сосне и друг другу. Из-за угла железнодорожного вокзала показался мужчина, он направился прямо ко мне, сел рядом на деревянную скамью, и без всякого предисловия, – произнес: «Я лузер». Мужчине было около 50 лет, он был одет небрежно; брюки спускались на грязные поношенные кеды, большой не по возрасту серый пиджак болтался на его исхудавшем костистом теле. Руки его напоминали крупные ветви, они постоянно вздрагивали и как-то неестественно двигались. В углах выразительного рта пролегли горькие складки, являющиеся показателем утраты человеком интереса к жизни, а выражение багрово-красного лица говорило о перенесенных только что неприятностях, возможно, связанных с оскорблениями и горестями, от сознания того, что он их не заслуживал. Среди множества выражений, передающих душевное состояние человека – являются его руки. Они по-прежнему продолжали дергаться и как будто жили своей жизнью, и не имели никакого отношения к его телу. Мужчина явно хотел что-то сказать, но не знал с чего начать. Ему, похоже, хотелось выговориться перед незнакомым человеком. Я уже представил, что он начнет говорить о неудавшейся жизни, о том, что он безработный, как и многие сегодня, о постоянных претензиях жены, о детях, которых нечем кормить и одевать, о постоянном росте цен на продукты, о квартплате и так далее. Почти каждую поездку на электричке становишься невольным слушателем горестей, обид, негодований людей на чиновников, которых с каждым годом становится всё больше и больше, и, соответственно, число бедных людей становиться также больше. Кто-то не помню, сказал: Бывают времена, когда правительство теряет доверие народа, но я не знаю времени, когда оно могло бы доверять ему. Мужчина так и не мог начать свой монолог. Я попытался помочь ему, – сказав, что знаю значение слова Лузер. Он резко вскинул голову и начал говорить: понимаете, сказал он, сколько я себя помню, мне не везёт ни в чем... В это время из-за угла показалась девочка лет семи, она подошла к нам, молча, взяла мужчину за левую руку и сказала: «Папа, пойдем домой, мама велела». Мужчина нехотя поднялся, извинился за несостоявшийся диалог, и произнес: «Человек рождается свободным, а между тем он всегда в оковах» – процитировал незнакомец Ж. Ж. Руссо – французского материалиста-просветителя XVIII в., и пошел ведомый дочкой, подтягивая штаны и шмыгая носом. Господи, сколько миллионов людей на Руси жаждущих счастья, но считающих себя лузерами, по вине общества, как пусто их человеческое сердце и сколько доброго, прекрасного, не реализованного в этой пустоте. Все мы сотворены для того, чтобы думать, чувствовать, созидать и жить пристойно на время, соразмерное нашему мимолетному и бренному пребыванию на земле.

ПРОЩАНИЕ С МАЛОЙ РОДИНОЙ

Раскаты грома начинали утихать, но когда казалось, что гроза уже кончилась, раздался мощный удар, словно залп орудий, и молния распорола все небо, ударила рядом с домом, озарив все вокруг изумительным желтым, красным и голубым светом. И вскоре появилась радуга, добавив еще зеленый цвет. Степан Федорович Полукеев стоял у окна и любовался радугой, которая растянулась по всему небу, расцветив улицу и больничную рощу села Кыштовки. Интересно наблюдать, как цвет радуги, воссиявший сначала точкой в глубине неба, осветил собой все огромное пространство.

В такие минуты Степан Федорович предавался размышлениям. Наделенный воображением, он считал, что в созерцании природы человек ищет успокоения от страстей, избавления от противоречий земной жизни и волнения. Он восхищался бесстрастностью, чистотой и величавостью природы, погружался в ее могущество настолько, что душа звучала в божественной гармонии вечно таинственного, бесконечного мира. Степан Федорович почти каждый год приезжал на свою малую родину. Бывая в разных странах, он неизменно возвращался к своим истокам, корням, как бы ни был занят, на несколько дней приезжал в Кыштовку. Надо признать, что радость от встречи с родиной омрачалась через два-три дня. Вернуться к истокам – значит сменить более совершенное состояние из привычных дел и отношений с людьми, городской жизнью на менее совершенное, возвратиться на круги своя, значит снова увидеть то, что однажды уже было увидено.