Избранное. Том 1

Мать вошла в палату, её сын двадцатилетний Андрей лежал на койке. Его красивое, смуглое лицо резко выделялось: волосы у него были белее снега. По левой щеке медленно скатывалась слеза. Обе руки и обе ноги отсечены. Он не мог говорить: боевики отрезали ему язык. Написать, что с ним сделали, и даже наложить на себя руки он тоже не мог. Мать встала на колени около койки, уронила голову на грудь сына, прошептала: «Кровинушка ты моя родная, сыночек единственный, мальчик мой дорогой. Что же с тобой сделали?» и затихла. Андрей пытался руками – обрубками поднять голову матери, но её уже не было с сыном. Материнское сердце не выдержало такой муки...

БЕЛАЯ СИРЕНЬ

Всемирно известный тюменский летчик, Герой России Владимир Ильич Шарпатов недавно показал мне свою дачу. И обратил внимание на куст засохшей белой сирени, посаженный лет пятнадцать назад.

После смерти Володя перевез мать в Тюмень, а потом все мечтал съездить на малую родину, в родные места, надышаться воздухом детских лет. И как только позволило время, отправился в поездку. Отчий дом встретил его печатью запустения, он, как и люди, быстро постарел в одиночестве. В память о родине Володя выкопал два небольших кустика белой сирени, с великой нежностью обернул их в мокрую тряпку и привез в Тюмень.

Один куст сирени, посаженный на даче, в течении нескольких лет разросся, вымахал до трех метров высотой и стал несказанной радостью для всей семьи летчика. Второй отросток посадил на могиле матери – Марии Петровны – на одном из тюменских кладбищ. Этот кустик за двенадцать лет вытянулся всего на десять сантиметров.

Во время плена в афганском Кандагаре дачный куст сирени продолжал расти, но перед приездом В. Шарпатова, после его успешного побега из плена, вдруг в течение недели засох. Видимо, сирени не хватило сил, не рассчитала она своих возможностей – так ждала хозяина. От этого куста не пошла поросль, но летчик не вырубает высохшую сирень – слишком дорога она для него. Как говорит мой друг, ни на земле, ни в небесах нет всеобъемлющей, полной ясности, не все можно открыть с помощью ясности и сознания. Всегда есть нечто такое, что ставит нас в тупик перед божественной природой и тайной бытия. Вспомним кустик сирени, посаженный на могиле матери. Перед приездом летчика в Тюмень в 1996 году куст за три месяца с десяти сантиметров вырос до восьмидесяти четырех. Загадка, да еще какая! И нужно ли ее разгадывать?

ОБМАНЧИВОЕ ЦЕЛОМУДРИЕ

Как ни торопились к последнему автобусу, но опоздали: лишь шлейф пыли от него медленно оседал на проселочную дорогу. Решили с другом Николаем Дмитриевичем добраться на попутке до Червишево, а там, на автовокзале, дождаться маршрутного автобуса до Тюмени. Стали голосовать, и вскоре остановилась грузовая машина с закрытым брезентом кузовом. Шофер был немногословен: «Полезайте наверх, там уже два человека есть». Мы устроились около кабины на ветхом матраце. А на запасном колесе сидели парень с девушкой. Они, как два голубка, прижавшись друг к другу не стесняясь нас, мило, нежно, целомудренно целовались. Нам показалось, что инициатива больше исходила от девушки. Подумалось о природе, высоком нравственном облике. Влюбленные произносили тихие, ласковые слова, что усиливало впечатление о чистоте их чувств, вновь заставляло нас думать о целомудренности.

Подъехали к автовокзалу. Парень остался в машине, мы пошли покупать билеты, а девушка вышла, видимо, размяться.

В зале вокзала мы обратили внимание на немолодую женщину с большим букетом цветов. Она задавала людям один и то же вопрос: «Скажите, пожалуйста, как называются эти цветы?» Все молчали.

– Николай Дмитриевич, – обратился я к другу, – вот иллюстрация к нашему вчерашнему спору. Не знаем мы ни истории своей страны, ни того, что произрастает на нашей земле, отсюда и отношение к родине, которое изменилось у народа за последние годы не в лучшую сторону... Знаете, как-то я читал о соревновании Куприна и Бунина. Их рассадили в разные комнаты, завязали глаза, затем вносили цветы. Писатели по запаху точно определили каждый цветок!

Мы вышли из здания вокзала, наше внимание привлекла девушка, ехавшая с нами. Она стояла в простенке между вокзалом и магазином, рядом с ней был мужчина. Он безуспешно пытался прикурить от сигареты девушки. Очередная попытка окончилась неудачей, на что девушка съязвила: «Эх ты, неумеха, тебе бы... (дальше – непечатно)».

Солнце наше померкло. Мы стояли как оплеванные. Исчезли целомудрие, красота, нежность...

ПЛАТА ЗА СВОБОДУ КОШКИ – СМЕРТЬ