Избранное. Том 1

— Я налил его внизу.

Вера воскликнула:

— Я не буду его пить…

Наступило краткое молчание, потом Ломбард засмеялся. Он с одобрением заметил:

— Вы молодец, Вера. Мозги у вас при себе, даже если вы и перепугались до смерти. Я принесу новую бутылку, которую не вскрывали…

Он быстро ушел.

Вера неуверенно произнесла:

— Теперь я в полном порядке. Мне нужна вода.

Армстронг поддерживал ее, пока она с трудом вставала на ноги. Она подошла к раковине, покачиваясь и цепляясь за чего. Открыла кран с холодной водой и наполнила стакан. Блор обиженно заметил:

— Этот бренди в полном порядке.

Армстронг спросил:

— Откуда вы знаете?

Блор сердито ответил:

— Я в него ничего не клал. Наверное, вы на это намекаете. Армстронг сказал:

— Я ничего такого не говорил. Может быть, вы подложили туда что-то, а может, кто другой.

Ломбард быстро вернулся в комнату.

В руках у него была новая бутылка бренди и штопор.

Он сунул запечатанную бутылку Вере под нос.

— Вот, моя девочка. Абсолютно никакого обмана, — он сшелушил оловянную фольгу и вытащил пробку. — Повезло, что в этом доме отличный запас спиртного. Спасибо У. Н. Оуэну за заботу.

Вера бурно вздрогнула.

Армстронг держал бокал, пока Филип наливал в него бренди. Он сказал:

— Вам лучше это выпить, мисс Клэйторн. Вы перенесли жуткий шок.

Вера отпила немного спиртного. На ее лицо вернулся румянец. Филип Ломбард со смешком заметил:

— Что ж, хоть одно убийство не пошло по плану!

Вера почти шепотом спросила:

— Вы думаете… меня должны были убить?

Ломбард кивнул:

— Думали, что вы окочуритесь от испуга! Такое иногда бывает, не так ли, доктор?

Армстронг не стал ручаться. Он с сомнением заметил:

— Хм, сказать невозможно. Молодой здоровый человек… никакой сердечной слабости. Маловероятно. С другой стороны…

Он взял бокал бренди, который принес Блор. Окунул в него палец, в высшей степени осторожно попробовал. Выражение его лица не изменилось. Он с сомнением заметил:

— Хм, вкус нормальный.

Блор сердито шагнул вперед и прорычал:

— Если вы собираетесь сказать, что я что-то в него подмешал, я сверну вашу чертову башку.

Вера, разум которой бренди оживил, отвлекла их от скандала, спросив:

— Где судья?

Три человека переглянулись. «Странно… Думали, он поднялся с нами».

— Я тоже, — сказал Блор. — Как, по-вашему, доктор, вы же поднимались позади меня?

Армстронг ответил:

— Я решил, что он следует за мной… Конечно, он должен идти медленнее нас. Он же старый человек.

Они снова переглянулись.

Ломбард сказал:

— Это чертовски странно…

Блор воскликнул:

— Надо его разыскать, — и ринулся к двери. Остальные последовали за ним. Вера замыкала шествие.

Когда они спускались по лестнице, Армстронг бросил через плечо:

— Конечно, он мог остаться в гостиной.

Они пересекли холл. Армстронг громко позвал:

— Уогрейв, Уогрейв, где вы?

Ответа не было. Дом наполнила мертвая тишина, нарушаемая лишь мягким стуком капель дождя.

Потом возле входа в гостиную Армстронг остановился как вкопанный. Другие же столпились сзади и заглянули в комнату через его плечо. Кто-то вскрикнул.

Господин судья Уогрейв сидел на своем стуле с высокой спинкой в конце комнаты. По обеим сторонам горели две свечи. Но больше всего шокировало и поразило их то, что он был облачен в алую мантию с судейским париком на голове…

Доктор Армстронг жестом приказал остальным держаться поодаль. Он сам: подошел к молчаливой фигуре с открытыми глазами. Он немного покачивался, словно пьяный.

Он наклонился, вглядываясь в спокойное лицо. Потом быстрым движением снял парик. Тот упал на пол, обнажив высокий лысый лоб с круглой меткой в самом центре, из которой что-то сочилось.

Доктор Армстронг поднял безжизненную руку и прощупал пульс. Потом повернулся к остальным.

Он произнес бесстрастным, мертвым, каким — то далеким голосом:

— Его застрелили…

Блор сказал:

— Господи, револьвер!

Доктор продолжил все тем же безжизненным голосом:

— Пуля попала ему в голову. Смерть наступила мгновенно.

Вера нагнулась к парику и сказала дрожащим от ужаса голосом:

— Это же исчезнувшая серая шерсть мисс Брент…

Блор подхватил:

— И алая занавеска из ванной…

Вера прошептала: «Так вот для чего они понадобились…»

Неожиданно Филип Ломбард засмеялся высоким неестественным смехом.

— «Пять негритят судиться пошли. Один вошел в суд канцлера, и тогда их осталось Четверо». Пришел конец господину Кровавому судье Уогрейву. Больше не будет он выносить приговор! Больше не будет надевать черную шапочку! В последний раз он председательствует в суде! Не будет больше суммированных и смертных приговоров невинным. Как бы засмеялся Эдвард Ситон, будь он здесь! Боже, как бы он смеялся!

Его истеричная вспышка шокировала и испугала остальных.

Вера воскликнула:

— Только сегодня утром вы говорили, что это был он!

Лицо Филипа Ломбарда изменилось — протрезвело.

Он низким голосом произнес:

— Знаю… Что ж, я ошибался. Невиновность еще одного из нас доказана — слишком поздно.

Глава четырнадцатая

I