Избранное. Том 1

Вот этот Ломбард, странный какой-то парень. Не искренний. Он мог поклясться, что он не был искренен.

X

Когда прозвучал гонг, Филип Ломбард вышел из своей комнаты и направился к верхней лестничной площадке. Он двигался, как пантера — гладко и бесшумно. В нем вообще было что-то от пантеры. Хищник, приятный для глаз.

Он улыбался сам себе.

Неделя… а?

Он получит истинное наслаждение от этой недели.

XI

Эмили Брент в своей спальне, одетая в черный шелк и готовая для обеда, читала свою Библию.

Ее губы шевелились:

«И упадут язычники в яму, которую сами выкопали; и угодит в сеть, которую они сами сплели, их нога. Господь известен за свой суд; грешник падет жертвой своей собственной ловушки и будет отправлен в ад».

Ее губы плотно сжались. Она закрыла Библию.

Поднявшись, она пришпилила к воротнику брошь из дымчатого топаза и спустилась к обеду.

Глава третья

I

Обед подходил к концу.

Еда была хороша, вино чудесно. Роджерс прислуживал великолепно. Настроение поднялось у всех. Гости начали разговаривать друг с другом более свободно и дружелюбно.

Господин судья Уогрейв, разомлев благодаря прекрасному портвейну, принялся язвительно шутить. Доктор Армстронг и Тони Марстон его слушали. Мисс Брент болтала с генералом Макартуром — у них, оказывается, были какие-то общие друзья. Вера Клэйторн задавала мистеру Дэйвису умные вопросы насчет Южной Африки. Мистер Дэйвис красноречиво отвечал. Ломбард слушал их разговор. Разили два он быстро поднимал голову, и его глаза сощуривались. Время от времени он оглядывал стол, изучая остальных. Неожиданно Энтони Марстон заметил:

— Странные штучки, а?

В центре круглого стола на круглой стеклянной подставке расположилось несколько фарфоровых фигурок.

— Ниггеры, — сказал Тони. — Остров Ниггер. Наверное, такая была идея.

Вера наклонилась вперед.

— Интересно. Сколько их здесь? Десять?

И воскликнула:

— Как забавно! Они же 10 негритят из детской считалочки. В моей комнате она висит над камином в рамке.

Ломбард сказал:

— И в моей тоже.

— И в моей.

— И в моей.

Голоса гостей соединились в хор. Вера заметила:

— Что за забавная идея, а?

Господин судья Уогрейв хрюкнул: «Невероятное ребячество», — и угостился портвейном.

Эмили Брент посмотрела на Веру Клэйторн. Вера Клэйторн посмотрела на мисс Брент. Обе женщины встали.

В гостиной французские окна выходили на террасу, и через них доносилось шуршание моря о скалы.

Эмили Брент заметила:

— Приятный звук.

Вера резко сказала:

— Я его ненавижу.

Мисс Брент изумленно взглянула на нее. Вера покраснела и более уравновешенно добавила:

— Не думаю, что здесь очень приятно во время шторма.

Эмили Брент согласилась.

— Не сомневаюсь, что зимой дом закрывается, — сказала она. — Ну, во-первых, ни за что не удастся уговорить слуг здесь оставаться.

Вера пробормотала:

— Да и вообще, трудно найти слуг.

Эмили Брент заметила:

— Миссис Оливер по-настоящему повезло, что удалось заполучить эту пару. Женщина — отличная кухарка.

Вера подумала: «Забавно, как старики всегда путают фамилии». И сказала:

— Да, по-моему, миссис Оуэн действительно очень повезло.

Эмили Брент как раз вынула вышивку из сумочки. Она уже собралась вставить нитку в иголку, как вдруг замерла.

Она резко спросила:

— Оуэн? Вы сказали Оуэн?

— Да.

Эмили Брент резко заявила:

— Я никогда в жизни не встречала никого по фамилии Оуэн.

Вера уставилась на нее.

— Но, конечно…

Она не закончила предложения. Дверь открылась, и к ним присоединились мужчины. За ними в комнату последовал Роджерс с кофейным подносом. Судья сел подле Эмили Брент. Армстронг подошел к Вере. Тони Марстон направился к открытому окну. Блор с наивным удивлением разглядывал медную статуэтку, дивясь, неужели это причудливое переплетение углов действительно должно быть изображением женской фигуры. Генерал Макартур стоял спиной к камину и дергал себя за маленький белый ус. Обед был чертовски хорош. Его настроение поднялось. Ломбард листал страницы «Панча»[17], который вместе с другими газетами лежал на столе возле стены.

Роджерс обошел гостей с подносом. Кофе оказался хороший. По-настоящему черный и очень горячий.

Все пообедали прекрасно и теперь наслаждались собой и жизнью. Стрелки часов указывали 9.21. Наступила тишина, приятная насыщенная тишина. И в этой тишине раздался Голос. Он ворвался безо всякого предупреждения — предостерегающий, нечеловеческий, пронизывающий…

— Леди и джентльмены! Прошу тишины!

Все были поражены и напуганы. Все оглядывались, смотрели друг на друга, на стены. Кто говорил?

Голос продолжил, ясный и высокий.

— Вам предъявляются следующие обвинения:

Эдвард Джордж Армстронг, вы 14 марта 1925 года стали причиной смерти Луизы Мэри Клис.