Читаем Избиение младенцев полностью

Наркомюст Штейнберг в волнении стоял перед Ильичом и, горячась, нелепо размахивая руками, почти кричал:

– Владимир Ильич, восьмой пункт декрета противоречит всеобщим гуманистическим принципам. Нельзя расстреливать людей на месте преступления! Кто измерит на этом месте степень злоумышления, осознает его направленность, тяжесть, кто квалифицирует деяние и определит, было ли оно вообще? Нельзя так расплывчато и расширительно определять лиц, подлежащих уничтожению! Да эдак, вы, пожалуй, всех постреляете!

– Э-э, батенька, – возражал Ильич, – я ввожу эту меру как охранительную только во имя революционной справедливости и народного правосудия! А как же иначе? Вы посмотрите, сколько вокруг врагов!

– Владимир Ильич! – пытался достучаться до него Штейнберг. – Это махровая полицейщина! Подумайте о террористическом потенциале восьмого пункта!

– Да как вы можете, в конце концов, возражать! – в возмущении повышал голос Ильич. – Снимите же белые перчатки, ведь мы с вами не смольные девицы!

– Нет, Владимир Ильич, воля ваша, я не понимаю подобных мер! Да нас Европа осудит! Любой либерал вставит нам это лыко в строку!

– Знаете что, Исаак Захарович, любезный друг мой? Я вам прямо скажу, без обиняков: говно все эти ваши европейские либералы! Расстреливать врагов и вся недолга!

– Увольте, Владимир Ильич! Зачем тогда нам вообще комиссариат юстиции? Давайте назовем его честно: «комиссариат социального истребления», и дело с концом!

Лицо Ленина осветилось внезапной радостью.

– Как хорошо, как ёмко сказано! Именно так и надо бы его назвать!

Перейти на страницу:

Похожие книги