Читаем Избиение младенцев полностью

Никита Волховитинов ранней весной 1918 года ушёл из дома вслед за Евгением. Вернувшись в семью после капитуляции корпуса, он прожил с родителями и сестрой совсем недолго, дождался только первой оттепели и в начале марта покинул Москву.

Он очень любил маменьку и папеньку, но расстаться с ними казалось ему совсем не страшным. Хуже, намного хуже обстояло дело с сестрой. Ники просто не мог себе представить, как он покинет её, ведь Ляля была для него не просто родною кровинкою, – он осознал это в последние месяцы, когда его странная привязанность к ней, граничившая с обожанием, настолько обострилась, что он минуты не мог провести без неё. Он ходил за ней по пятам, не мог отвести от неё глаз, вдыхал её молочно-лесной запах и говорил, говорил, без конца говорил с нею. Он столько слов сказал ей о любви к родителям, о своём драгоценном, потерянном до времени друге Саше, о дорогом Деде – генерале Римском-Корсакове, о полковнике Владимире Фёдоровиче Раре, о Ковале и Асмолове, об Удаве – штабс-капитане Новикове, о докторе Адаме Казимировиче, об отделенном дядьке фельдфебеле Епифанцеве, о капитане Скрипнике и есауле Караулове, о попугае Барбосе и о том, как весело было устраивать «бенефисы» корпусным воспитателям… о Невадовском, без пользы погибшем на страшном пустыре, о митинге офицеров в Александровском училище, о поручике Бельском и о Жене, который отправился на грузовике в опасное путешествие за оружием для погибавших кадет…

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, чуть приоткрыв алый рот, а он не мог остановиться и всё рассказывал что-то бесконечное, постоянно петляя вокруг гибели Саши и подробно описывая страшного матроса. «Кадет не станет на колени перед быдлом», – сказал Саша, и когда Ники в который уже раз повторял эту фразу, Ляля ещё шире распахивала глаза и в них появлялось такое страдальческое, такое отчаянное выражение, что ему самому хотелось зарыдать в голос.

Он уже понимал, что сестра для него больше, чем сестра, но духовное влечение к ней казалось ему более сильным, чем влечение физическое, хотя он и не мог без смущения и стыда смотреть на её зовущий рот, мягкие покатые плечи, красивую полную грудь и изумительные точёные щиколотки, внушавшие ему такое умиление, какое можно испытать только к щиколоткам младенца. Стыд пожирал его, когда, засыпая, он представлял себе рискованные картины с участием сестры… тогда он вставал с постели, подходил к иконам и долго молился, стирая колени на холодном паркете. Но Бог не помогал, стоило ему вернуться под одеяло, как полуодетая Ляля снова приходила к нему, и он принимался медленно её раздевать, снимать с неё остатки воздушных одеяний… «Ляля, Лялечка», – твердил он, замирая от воображаемых прикосновений, и слёзы выступали у него на глазах. Ники знал, что через две комнаты от гостиной, где он теперь ночевал, спит в прежней детской его любимая сестра и представлял себе её фигуру под одеялом в сбитой к животу сорочке, её раскинувшиеся по подушке волосы, её голую руку, откинутую в сторону… И так мучительно было сознавать, что она совсем рядом, в нескольких шагах, но подойти к ней, дотронуться до неё нельзя, невозможно, и эта пытка длилась и длилась, эта пытка желанием и стыдом бесконечно тянулась до тех пор, пока Ники, наконец, не залезал с головой под одеяло и не начинал яростно, испепеляя себя стыдом, но и распаляя своё воображение нескромными, а лучше сказать, бесстыдными картинами с участием сестры, любить самоё себя, нет, впрочем, не любить себя, а любить её, любить так, как может любить только человек, пытающийся вместить любимую в себя целиком, без остатка, без малейшей возможности оставить её миру… И наконец ему становилось немножко легче и он бежал в ванную комнату смывать свой позор, свою бесконечную печаль, свой ужас перед этой напастью, перед этой любовью не просто к женщине, а к родной сестре, которая заполняла всю его душу и не хотела давать покоя его телу. И укладываясь в постель, он плакал, снова плакал от умиления, от стыда, от невозможности что-либо изменить, от понимания того, что любимая скоро, очень скоро будет вырвана из его рук, что он сам покинет её, оторвёт от своего сердца, так и не прижав к своему телу, и холодный ветер истории унесёт его так далеко, что даже память о любимой будет трудна…

Перейти на страницу:

Похожие книги