Читаем Избавление полностью

Толбухин почувствовал, что маршал утомлен, и оставил его наедине со своими размышлениями. Сам же Жуков, разохотясь, не хотел молчать и вновь заговорил, повернувшись к собеседнику лицом:

— Болгарин он великий, много перенесший во время фашистского судилища. Революционер до мозга костей… И за ним пойдет… поднимется народ на восстание. А мы, военные, должны знать свою задачу, преждевременно не зачехлять оружие…

— Понимаю, Георгий Константинович, — согласился Толбухин и добавил: Только, думаю, сбудутся заверения Димитрова, он слов на ветер не бросает.

Они приехали в Южную Добруджу и сразу попали на наблюдательный пункт, размещенный невдалеке от границы, в старом, покинутом хозяевами имении. В особняке устроились для оперативной работы и отдыха штабисты, а наблюдение велось с рядом расположенной полуразваленной вышки. Маршал Жуков, одетый в защитного цвета комбинезон, пожелал сразу подняться, несмотря на уговоры поесть, на наблюдательный пункт. По обитой винтовой лестнице, жестко хрустя источенными временем камнями, он легко взобрался наверх. Болгарская граница, без каких–либо видимых признаков, что это граница и что именно здесь должны развернуться бои, пролегала по высохшему за лето руслу речушки; абрикосовые и вишневые сады придавали этой местности совсем мирный вид. Никакой концентрации войск не замечалось, лишь на заставе по двое ходили взад–вперед пограничники, отрабатывая строевой шаг. Жуков усмехнулся, увидев, как они маршировали крупным шагом, взбрасывая кверху ноги и держа на плече колеблемые на поворотах длинноствольные винтовки.

Маршал посмотрел на ручные часы и, обращаясь к рядом стоявшему Толбухину, сказал:

— Ничего себе, усердно маршируют. Будто и впрямь готовятся к какому–то параду… Пойдем к столу.

После застолья, в котором преобладали заказанные маршалом рыбные блюда, Георгий Константинович захотел отдохнуть, и его отвели в комнату командующего с двумя широкими кроватями со взбитыми подушками и перинами.

— Перины уберите, не люблю под ними париться, и без того пропотел в войну, — сказал Георгий Константинович, и Толбухин невольно посочувствовал: "Все–таки достается ему в войну. Где туго, туда и толкают Жукова". А вслух сказал совсем другое:

— Товарищ маршал, как с открытием боевых действий, на какой час назначаете?

— Завтра на рассвете, полагаю, парад будем принимать от них! рассмеялся Жуков.

Толбухин ушел к себе в рабочую комнату, уставленную телефонами, но ни к одной трубке не притронулся: было запрещено вести переговоры открытым текстом, и поэтому с вызванными командирами разговор велся лично, с глазу на глаз.

Раньше всех прибыл генерал Жданов. Широкогрудый, с крупными чертами лица, на котором в складках, спадающих двумя насечками вниз, и в упрямстве глаз выражалась сильная воля. Он был под стать своему ударному кулаку 4–му гвардейскому механизированному корпусу, с которым таранил врага аж с донских степей.

— Готов? — спросил Толбухин.

— Так точно!

— А настроение экипажей? Как личное самочувствие?

— У танкистов заповедь: есть приказ — заводи моторы и двигай, ответил Жданов. — Что же касается моего самочувствия, то готов действовать по принципу: "Делай, как я!"

— То есть? Ломать, крушить?

— Разумеется!

— Ну вот могу тебя обрадовать: приказа такого не дам и не жди. Пойдешь во втором эшелоне.

— Это не радость, а огорчение.

— Как хочешь, так и понимай. — Поговорив еще о том о сем, командующий отпустил не в меру горячего Жданова, наказав, однако, не терять наступательного духа.

Без вызова, по личной инициативе, напросился на прием генерал Шмелев, чья армия занимала юго–западные районы Румынии.

— Что у вас ко мне? — спросил Толбухин.

— Частная просьба, товарищ командующий. Не совсем, правда, но… все же частная.

— Слушаю.

Шмелев доложил, что у него в хозяйстве есть известный командир батальона майор Костров… Воюет без руки, храбрец из храбрецов, и, между прочим, уже здесь, в Ясско—Кишиневской операции, столкнулся с вражескими солдатами чуть ли не на грудки — там рука у него и отпала…

— Как отпала? — привстал Толбухин, глядя на Шмелева удивленными глазами.

— Точнее говоря, отпала–то не рука, а протез…

— Безобразие! Куда вы глядите?

— Но, товарищ командующий, — развел руками Шмелев, — как же я мог углядеть, протез ведь… Потому и пришел, чтобы доложить… На мой взгляд, его надо куда–то перевести. Не ходить же ему в атаки без руки.

— А кто вам мешает? Решайте своей властью, куда послать офицера. А ежели что случится — пеняйте на себя. Инвалид ведь, подлежит списанию подчистую… — Толбухин выжидательно поглядел на Шмелева. — В этом и заключается ваша частная просьба?

— Не совсем. Я слышал, маршал Жуков прибыл на наш фронт. Разрешите обратиться к нему?

— Зачем он понадобился вам? — без обиняков спросил Толбухин.

— Мне хотелось выразить маршалу Жукову признательность, что он по моему рапорту лично вмешался в судьбу Кострова…

— Полагаю, не время отвлекать заместителя Верховного, — прервал Толбухин.

Перейти на страницу:

Все книги серии Вторжение. Крушение. Избавление

Похожие книги