Избави от горя

Хозяин театра, Этьен Перро, наблюдал за происходящим, стоя в своей ложе под самой крышей. Он видел, как ослепительно сияли лица зрителей, в каком возбуждении выходили они из зала и делились впечатлениями друг с другом, пусть даже были незнакомы между собой. Им всем понравилось, да-да, очень понравилось представление, такое веселое и яркое, оно внесло новые краски в их серую унылую жизнь. Перро дождался, когда последний человек покинет зал, и свет потушат окончательно, а актеры, не сменив даже костюмов, пойдут провожать зрителей, напоминая им о датах следующего представления, и тоже покинул зал. Его комната, небольшая и почти пустая, располагалась сразу за ложей. Там не было ничего, кроме письменного стола и узкой кровати.

Он сел за стол, и поставил на него высокую черную свечу, которую все время представления держал в руках. Помедлив немного, чиркнул спичкой, и маленький огонек затрепетал над черными фитилем. Перро устремил усталые старые глаза в огонь и заплакал. Рыдания сотрясали его тело, руками он стремился закрыть лицо, и крупные, горькие слезы, соленые на вкус, блестели и на щеках, и на пальцах, оставаясь некрасивыми разводами на загримированном лице. Он плакал отчаянно и безутешно, стремясь не пропустить ни одной даже самой маленькой горести, которую следовало оплакать. В этом Городе скопилось столько горя, и каждый человек принес его сегодня в себе, а ушел свободным. Все несчастья, боль, печаль и страдание, малое и великое, значимое и не значимое, сплавились в черную свечу, изгнанные смехом, радостью и улыбками. Перро забрал их, унес к себе и теперь сжигал, и воск таял и черными каплями растекался по старой столешнице. Опустив голову на руки, Перро оплакал все потери и расставания, всю бедность и нищету, все, что мог, впустил в свое сердце и проживал всю горькую жизнь за каждого человека, который был на представлении этой ночью. Когда свеча сгорела дотла, он встал, вытер слезы, подошел к окну и раздвинул шторы. Занимался рассвет, и ему показалось, что серые крыши домов слегка порозовели.

Тем вечером «Театр» дал еще одно представление, и пришли другие люди, заинтригованные рассказами своих родственников, приятелей и знакомых. И целый вечер стены театра сотрясал восторженный смех и крики радости, а после Этьен Перро зажег еще одну черную свечу в своей маленькой каморке под крышей. Так прошел целый месяц, и каждый вечер в течение этого месяца труппа давала представление, и никогда не получилось так, чтобы в зале оставались свободные места. Бабка Фелиция не пропустила ни одного вечера, и было много других людей, которые тоже ходили ежедневно. И каждую ночь сгорала в маленькой каморке черная свеча, и каждую ночь Этьен Перро не жалел слез для жителей этого серого, сумрачного города.

Однажды «Театр» уехал. Вечером дал представление, а утром здание уже опустело. Этьен Перро и его труппа исчезли, оставив в наследство алые бархатные портьеры, кованые решетки и картонную птицу-вестника. Никто так и не узнал, откуда они пришли и куда держат путь. Говорят, что в тот же вечер «Театр Этьена Перро» уже давал свои комедии на другом конце страны, принося радость и зажигая свечи по ночам.

Но жители города не расстроились и не отчаялись, поняв, что произошло – к тому моменту среди молодых людей нашлись свои энтузиасты, полюбившие театр всей душой. И уже через пару недель, в веселом зеленом доме под красной черепичной крышей Новая Театральная Труппа собиралась давать первое представление. Город ожил. Те, Кто Наверху по прежнему давали работу и платили жалование, но над всем остальным перестали быть властны. Радость и веселье снова возвратились к горожанам, вернув краски в жизнь. Любопытство и интерес вернулись в каждое сердце.

А Новая Театральная Труппа репетировала день и ночь, и вот уже бабка Фелиция, навязавшаяся помогать, вынесла на улицу низкий столик и колченогую табуретку, и, улыбаясь, стала продавать билеты.