Изабель

М-ль Вердюр и аббат жили в состоянии войны. Их битвы были не особенно серьезны, аббат над ними только потешался, однако ничего так сильно не задевало м-ль Вердюр, как его насмешливый тон, лишавший ее защиты и позволяющий аббату бить точно в цель. Не проходило и дня, чтобы между ними не произошло стычки, которые аббат окрестил "Castille"*. Он утверждал, что старой деве это необходимо для здоровья, и выводил ее из себя, как выводят погулять собаку. Возможно, он делал это без злобы, но, несомненно, с хитростью и довольно вызывающе. Это занимало их обоих и скрашивало им день.

_______________

* Дискуссия, стычка, перебранка (исп.). _______________

Небольшой инцидент во время десерта лишил всех нас спокойствия. Я искал, чем отвлечься, и, пока аббат разливал кофе, нащупал в кармане пиджака ветку с листьями странного дерева, росшего у ограды около входа в парк, которую я сорвал еще утром, собираясь спросить название у м-ль Вердюр: не то чтоб мне это было очень уж интересно, просто я хотел прибегнуть к ее познаниям.

Она занималась ботаникой. Иногда она ходила собирать травы, повесив на свои крепкие плечи зеленый короб, который придавал ей причудливый вид маркитантки; со своим гербарием и "лупой на штативе" она проводила свободное от домашних дел время... Итак, м-ль Олимпия взяла в руки ветку и без колебаний заявила:

-- Это -- бук петрушколистный.

-- Любопытное название! -- осмелился я заметить. -- Однако эти копьевидные листья не имеют ничего общего с листьями...

Аббат уже многозначительно улыбался:

-- Так в Картфурше называют "Fagus persicifolia", -- как бы невзначай промолвил он.

М-ль Вердюр подскочила:

-- Вот уж не знала, что вы так сильны в ботанике.

-- Нет, но я разбираюсь немного в латыни. -- А затем, наклонившись ко мне: -- Дамы невольно впадают в ошибку из-за каламбура. Persicus, уважаемая сударыня, persicus означает персик, а не петрушка. Fagus persicifolia, на листья которого господин Лаказ обратил внимание, так точно назвав их копьевидными, fagus persecefolia -- это "бук персиколистный".

М-ль Олимпия побагровела: подчеркнутое спокойствие, с которым говорил аббат, добило ее окончательно.

-- Истинная ботаника не занимается отклонениями и случаями уродства, -не удостоив взглядом аббата, нашлась она в ответ и, залпом выпив свой кофе, исчезла.

Аббат поджал губы, сложив их в куриную гузку, и издавал попукивающие звуки. Я едва сдерживал смех.

-- Не слишком ли зло с вашей стороны, господи аббат?

-- Да нет! Нет... Этой доброй девице не хватает упражнений, она нуждается в том, чтобы ее взбадривали. Поверьте, она очень воинственна; и, если в течение трех дней я бездействую, она сама ввязывается в драку. В Картфурше не так уж много развлечений!..

Одновременно, не сговариваясь, мы оба подумали о письме.

-- Вы узнали почерк? -- отважился я наконец спросить.

Он пожал плечами:

-- Такие письма приходят в Картфурш, одно -- чуть раньше, другое -чуть позже, дважды в год после получения арендной платы в них она сообщает г-же Флош о своем приезде.

-- Она приедет?! -- вскрикнул я.

-- Успокойтесь! Успокойтесь, вы ее все равно не увидите.

-- Почему же я не смогу ее увидеть?

-- Потому что она появляется среди ночи, почти тут же исчезает, избегая посторонних взглядов, и потом... остерегайтесь Грасьена.

Он посмотрел на меня испытующе -- я не шелохнулся.

-- Вы не хотите принять во внимание ничего из того, что я сказал, -продолжал он с раздражением, -- это видно по вашему лицу, но я вас предупредил. Что ж, поступайте как знаете! Завтра утром расскажете.

Он поднялся и покинул меня, не дав мне разобраться, пытался ли он сдержать мое любопытство или, наоборот, забавлялся тем, что подстегивал его.

До самого вечера мое сознание (я отказываюсь описывать царивший в нем беспорядок) было полностью занято ожиданием. Мог ли я любить Изабель? Конечно, нет, но, охваченный таким сильным, тронувшим мое сердце возбуждением, как мог я не ошибиться, узнав в своем любопытстве весь трепетный пыл, весь порыв, все страстное нетерпение, присущие любви. Последние слова аббата только еще больше возбудили меня; да и что мог сделать Грасьен? Я прошел бы сквозь огонь и воду!

Не было сомнений -- в доме шли приготовления к чему-то необычному. В этот вечер никто не предложил партию в карты. Тут же после ужина г-жа де Сент-Ореоль пожаловалась на то, что она называла "гастеритом", и без всяких церемоний удалилась, пока м-ль Вердюр готовила ей настойку. Чуть позже г-жа Флош отправила спать Казимира, а как только мальчик ушел, обратилась ко мне:

-- Мне кажется, у господина Лаказа большое желание сделать то же самое, -- похоже, он падает от усталости. -- Не успел я достаточно быстро отреагировать на такое приглашение, как она продолжала: -- Думаю, сегодня никто из нас не станет засиживаться допоздна.