Из жизни императрицы Цыси

Цыси любила и рисовать. Во время нашей жизни при дворе она уже почти не делала этого, но часто требовала к себе на просмотр картины из Студии исполнения желаний. Однажды американская художница Карл, восхитившись цветущими в императорском саду хризантемами, поставила перед ними мольберт и принялась рисовать их. Цыси спросила ее:

— Почему вы, иностранцы, всегда пишете с натуры? Китайские художники могут рисовать хризантему и не глядя на нее.

— Ваши художники, — ответила Карл, — руководствуются воображением, а западные — действительностью.

— Даже если мы руководствуемся одним воображением, у нас получается очень хорошо. Почему же иностранцы так...— Тут старуха вспомнила, что Карл не понимает по-китайски, и закончила уже для нас: — Мне кажется, что иностранцы немного глуповаты.

На следующий день, решив доказать, что китайцы тоже умеют рисовать с натуры, Цыси велела Ли Ляньину позвать в сад нескольких членов Студии исполнения желаний. Для китайской национальной живописи обязательно нужен стол, на который кладется бумага, а в саду не было столов; к тому же членам Студии пришлось рисовать коленопреклоненными и выслушивать разные советы от Карл. Естественно, что им не помогло никакое мастерство. Увидев это, старуха приказала художникам сорвать несколько хризантем и рисовать их в другом месте.

Позднее евнухи рассказывали мне, что члены Студии исполнения желаний очень сердиты на Карл:

— Это все ее хитрый замысел! Мучила нас целый день, да еще опозорила! Надо, чтобы она тоже стояла на коленях, когда рисует Великую императрицу!»

В связи с каллиграфическими занятиями Цыси стоит отметить, что иероглиф „счастье“, начертанный самой правительницей,  полагался только чиновнику не ниже второго ранга, а иероглиф „долголетие“ — сановнику не моложе пятидесяти лет. Но для своих фаворитов Цыси делала снисхождение. Например, однажды эти драгоценные прописи получил актер Ян Сяолоу.

Итак, можно заключить, что вдовствующая императрица не была лишена некоторых эстетических способностей. Логично поверить и художнице К. Карл, писавшей, что государыня «прелестно рисует цветы». Однако это доверие иссякает, когда американка восхищается литературными талантами Цыси: непонятно, как она могла составить о них представление, не зная ни китайского, ни маньчжурского языков. Если не считать цензурных нападок на чужие произведения, то императрица не оставила никакого следа в литературе — она была единственным цинским правителем, не опубликовавшим собрания своих стихов или других литературных сочинений.

Тем не менее Цыси сумела убедить окружающих, что она обладает незаурядными познаниями в литературе, и была очень довольна, если кто-нибудь не мог ответить на ее вопрос или знал меньше, чем она. Подобно многим правителям, вдовствующая императрица считала себя высшим авторитетом во всех искусствах и науках, не исключая даже медицины. В тех редких случаях, когда государыня заболевала, придворные врачи щупали ее пульс, молча писали свои диагнозы и рецепты на отдельных листах и подавали ей, а она сама выбирала из них «наилучшие». Но если китайские лекарства ей не помогали, она боялась лечиться у иностранных врачей, так как была уверена, что они всегда режут, а лекарства у них делаются бог знает из чего.

В своих занятиях живописью и каллиграфией Цыси не стеснялась присваивать себе чужие творения. Чаще всего за императрицу рисовала или писала фрейлина Ляо Соцзюнь, а ее величество лишь ставила на этих произведениях свою печатку. В то же время ее крайне раздосадовала К. Карл, подписавшая собственную картину. Увидев на своем портрете какое-то иностранное слово, государыня спросила, что оно означает, и, когда ей сообщили, что перед ней — фамилия художницы, сказала: «Я знаю, что иноземцы делают всякие странные вещи, но это самая странная из всех, о которых я слышала. С какой стати она пишет свое имя на моей картине?! Люди могут подумать, что это вовсе не мой портрет, а мисс Карл!».

В отношении к иностранцам весьма ярко проявлялся общий консерватизм Цыси, очень характерный для эпохи насильственной «самоизоляции» Китая. По близким к истине словам Хасси, «об иностранных государствах и обычаях императрица не знала практически ничего, но быстро прониклась глубоким предубеждением против всего чужеземного». Когда Карл при первом визите поцеловала ей руку, Цыси была очень удивлена: она даже не слышала об этом европейском обычае. «Просвещенная» правительница долго думала, что в заморских странах деревья и горы просто безобразны, верила, что христианские врачи-миссионеры делают лекарства из глаз китайских детей, и так далее.