Из зарубежной пушкинианы

В письме графу Бенкендорфу Пушкин пишет 1 июня 1835 года: «Ныне я поставлен в необходимость покончить с расходами, которые вовлекают меня в долги и готовят мне в будущем только беспокойство и хлопоты, а может быть, нищету и отчаяние. Три или четыре года уединенной жизни в деревне снова дадут мне возможность по возвращении в Петербург возобновить занятия, которыми я пока еще обязан милости его величества…» Тогда же, через две недели, Пушкин пишет В. А. Дурову из Петербурга в Елабугу: «…деньги — дело наживное. Главное, были бы мы живы». Сейчас бы сказали: он как в воду глядел. Но уехать из «свинского Петербурга» в деревню не удалось. И уже 4 июля Пушкин отступает: «Государю угодно было отметить на письме моем к Вашему сиятельству, что нельзя мне будет отправиться на несколько лет в деревню, иначе как взяв отставку». А отставка — это запрет на вход в архивы. Так может быть, дорога к Черной речке и началась тем летом?

Или все-таки позже… Например, 4 ноября 1836 года, когда утром городская почта доставила Пушкину и его ближайшим друзьям анонимное письмо-пасквиль, в котором Пушкин объявлялся рогоносцем. И в тот же день произошло еще одно роковое событие, о котором мы узнали совсем недавно из писем Жоржа Дантеса.

А может быть, это судьба, и версты по этой дороге надо отсчитывать с самого первого дня, с четверга 26 мая 1799 года, со дня Вознесения, когда Пушкин родился? Петр Бартенев писал о Пушкине, что «важнейшие события его жизни все совпадали с днем Вознесения».

В этой небольшой хронике мы хотели бы еще раз пройти с Пушкиным по этой дороге. И не для того только, чтобы отметить двухсотлетний юбилей начала этого пути. Это заставляет сделать открытый совсем недавно парижский архив Дантеса.

Там, на Черной речке, у Комендантской дачи, секунданты Данзас и д’Аршиак, сбросив на снег свои шинели, отметили ими барьеры на расстоянии десяти шагов. За шинелью Данзаса, в пяти шагах от нее, стал Пушкин. За шинелью д’Аршиака — Дантес. Барьеры эти разделяли не только кавалергарда и поэта, смертельно раненного Пушкина и его убийцу. Они как бы разделяли историческую правду о последней дуэли и гибели Пушкина. Факты и версии, собранные друзьями Пушкина, его секундантом и современниками, мы знаем. Но правда неделима, и двух «правд» не бывает. По другую сторону барьера стоял Жорж Дантес. Он тоже многое знал и многое пережил. И сейчас, когда его доверительные письма и признания Геккерну стали, наконец, известны, дорогу к Черной речке нужно пройти снова. И пройти ее нужно не только с Пушкиным, но и с Дантесом. Ничего не поделаешь… Когда-то Пушкин мудро заметил: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Да, такова природа человека. Но когда идет речь о Пушкине, возвышает не обман, а истина. Сейчас появилась возможность подойти к ней ближе.

* * *

Итак, начнем наш путь. Перечитаем документы, как старые, уже хорошо известные и исследованные, так и новые, ставшие доступными меньше трех лет назад. Перечитаем и сопоставим. И еще порассуждаем. Применим метод исследования, который Н. Я. Эйдельман называл «медленным чтением».

С чего начнем? Итак, эльзасский дворянин, выпускник военной Сен-Сирской школы, убежденный роялист и неудачливый «паж» герцогини Беррийской прибыл в Санкт-Петербург 11 октября 1833 года в надежде «славы и чинов». Так и хочется сравнить его с д’Артаньяном. Подобно знаменитому мушкетеру, Дантес уповал на две вещи: острую шпагу и рекомендательное письмо. Письмо было подписано адъютантом прусского принца Вильгельма, женатого на племяннице русского царя, и адресовано к генерал-майору Владимиру Федоровичу Адлербергу, директору канцелярии русского военного министра. И еще Жорж Дантес очень надеялся на помощь нидерландского посланника в Петербурге барона Луи Геккерна. Барон познакомился со статным красивым юношей на его пути в Россию, где-то в Германии. Познакомился, полюбил всей душой и решил принять в его судьбе самое сердечное отцовское участие. Вы скажете, так не бывает? Почему? Бывает… Сейчас, в свободной России, об этом можно говорить открыто. Впрочем, об этом позже…

Сначала Дантес поселился в Английском трактире на Галерной улице во втором этаже. Адлерберг сообщает ему по этому адресу, что сразу после Крещения генерал Сухозанет подвергнет его экзамену. Это позже он переедет жить к Луи Геккерну в Голландское посольство на Невском проспекте, 48, в двухэтажный дом, второй этаж которого Геккерн арендовал у графа Влодека. Сюда же после 10 января 1837 года переедет молодая жена Жоржа, Екатерина Николаевна Гончарова, свояченица Пушкина. Впрочем, и об этом позже…