Из записок переводчицы

У стилизованного под старинный замок ресторана, одиноко стоявшего среди полей в пригороде, нас уже ждали заводчане и господин Зигфрид.

— Ну как? — задорно осведомилась фрау Зигфрид.

— Отлично! Всем очень понравилось, — ответил коммерческий директор. Блаженно улыбающиеся сибиряки были ярким подтверждением его слов.

Мы вошли в ресторан, и я с ужасом представила, что опять придется есть. Когда мы расселись, заводчане перемигнулись, и самый старший гордо водрузил в центре стола литровую бутылку «Столичной». Господин Зигфрид нервно улыбнулся:

— У нас не принято приносить напитки с собой. Но сегодня, я думаю, нам сделают исключение.

Он махнул рукой, официант принес рюмки, зазвучали тосты за дружбу и сотрудничество, а также благодарность за теплый прием. Обе выступающие стороны были красноречивы и полны самых благородных чувств. Поздно вечером мы вышли из ресторана. Бархатное синее небо нависало над нами, было темно и тихо. Подъехало заказанное такси.

— Всего вам наилучшего, дорогая! — Госпожа Зигфрид прикоснулась надушенной щекой к моей щеке.

В Москве я первым делом примерила новый костюм. Стоя перед зеркалом, я любовалась необыкновенным цветом и покроем, все-таки я не зря отвалила такие деньги за его половинку! На следующий день я примеряла другой костюм у своего знакомого модельера.

— Марина! — всплеснула руками закройщица. — Вы меня убиваете-! Опять два сантиметра лишних!

ЗИМНЯЯ ВИШНЯ

Что ни говори, а комфорт — великая вещь. Поднимаясь в Шереметьеве-1 к депутатскому залу, провожаемая взглядами прочих пассажиров, я ощущала свою весомость и значимость, несмотря на шесть часов утра. Чартерный рейс — это уют, спокойствие, отсутствие часовых ожиданий в аэропорту и полупустой салон самолета ЯК-40, где предупредительный экипаж готов исполнить каждую просьбу.

Я не впервые летела чартером и не впервые с интернациональной командой — были не только австрийцы, немцы, но и французы и американцы. Из сложной ситуации с переводом мы выходили просто: я выбирала себе «жертву» — какого-нибудь австрийца — и честно выкладывала ему краткое содержание того, о чем шла речь на переговорах. Он хлопал глазами, пытаясь переварить эту информацию. Но прочие «народы мира» взирали на него с надеждой, и, вздохнув, он начинал переводить на английский язык, понятный и близкий всем европейцам. Тактика достаточно простая. Этот раз тоже не будет исключением;

Четыре часа полета обещали быть приятными. Американцы и французы моментально вступили в спор, чьи самолеты лучше. Поодаль расселись немцы и австрийцы, и не успел самолет оторвать шасси от земли, как их круглые головы поникли в сладкой дремоте. Ясно, предыдущий вечер в отеле был проведен бурно и закончился поздно.

Лично я тоже рассчитывала на короткий отдых. Ночь была проведена без сна — по приказу городских властей под нашими окнами всю ночь асфальтировали улицу — стучали отбойные молотки, суперсовременная машина с жутким грохотом пожирала старый асфальт...

Но расслабиться не удавалось — стюардесса без конца совала в руки то поднос с роскошным завтраком, то фрукты, то напитки, предлагала видеофильм. Четыре часа пролетели незаметно. Самолет заходил на посадку. На полосе нас уже ожидал микроавтобус принимающего уральского завода.

— Вы, конечно, устали с дороги и проголодались, — пробасил начальник отдела по внешнеэкономическим связям. — Сейчас мы угостим вас обедом по-уральски.

— Как обед, почему обед? — заволновались на разных языках мои подопечные. — Мы уже ели в самолете!

Но нас никто не слушал, микроавтобус гнал по полумощеной дороге в город, в салоне мощно гремел голос Анжелики Варум, воспевающей зимнюю вишню.

В специальном кабинете для иностранных гостей при заводской столовой на столе уже высились прозрачные бутылки «Столичной», боржоми и другие неведомые мне емкости. Сервировка ослепляла. Гости ошарашенно воззрились на высокие хрустальные фужеры.

— Мы из НИХ будем пить водку?! — раздались полувосхищенные-полуиспуганные возгласы, в то время как официантки вносили подносы с дымящимся борщом.

Самое проклятие для переводчика — переговоры за столом. Пока все успевают прожевать, проглотить, что-то сказать, переводчик так и сидит с одиноким кусочком на вилке и без конца говорит. В этот раз страдали мы вдвоем — я и repp Шёнхерр, моя очередная жертва. Мы переводили уральские легенды, описание местного края, его обычаев и историю завода.

Когда повеселевшие румяные гости и хозяева входили сплоченным коллективом в кабинет заместителя генерального директора завода господина Мызина, каблук моего сапога застрял в щели у порога. Так получилось, что процедура представления и знакомства прошла без меня. В кабинет я вошла последней. Разноцветные глаза господина Мызина (один карий, другой голубой) довольно откровенно обежали мой силуэт, а бархатный голос потребовал занять место рядом с ним. «Этого мне не хватало», — подумала я, усиленно морща лоб и придавая себе вид очень деловой леди.