Из записок геолога

— Если бы! Тут в чем дело — натыкается бурснаряд на карстовую полость и проваливается на полтора-два метра, думаешь бурилы будут это дело в журнал записывать? Нет! Им не выгодно — за каждый метр бурежки по известнякам денежка нехилая падает, а если эти провалы в журнале отмечать — то за них никто не заплатит. Меня потому и прислали — просто стоять и смотреть — как трубы упадут, так фиксировать — когда и на сколько метров провал. А когда метро проектировали, около бурил никто не стоял, вот карст и профукали. Я вам сейчас еще одну историю про Беговую расскажу, там вообще с этой станцией такая непруха была… Когда тунель пробили почти до самой Беговой встретился плывун. Ну плывун и плывун, первый раз что ли? Наши зафигачили туда горизонтальные скважины, трубы смонтировали, и хладагент… Результат нулевой — течет плывун, не замерзает. Еще комплект морозилок туда же. С тем же эффектом. Тогда решили сверху бурить и морозить, и вот тут одна из скважин наткнулась на трубу, хотя никаких коммуникаций на плане не было. А народ уже на взводе — план горит, премия летит, проходка нулевая. И работяги эту трубу разбурили. Как хлынет из скважины фонтан кипятка! Наши кто куда. Само собой тут же нашлись хозяева трубы. Знаете что оказалось? Не то отопление, не то горячее водоснабжение рядом стоящего завода «Знамя Труда». Завод секретный, потому и евойная труба секретная, на картах не обозначена! А то вот еще случай…

За разговорами компания подошла к скамейкам, девчата споро обеспечили уют.

— Погоди, не гони, сейчас примем дозу, а то народ уже заждался за разговорами.

Наступил торжественный момент — на скамеечке, стыдливо застеленной уже не нужными конспектами, выстроилась батарея бутылок «Токай», «Монастырская изба» и привычными слегка зачерствевшими бутербродами с сыром, что продавались в гастрономе по 10 копеек за штуку. Сергей откупоривал последнюю бутылку, проталкивая пробку внутрь, дамы приготовили дежурные пластмассовые стаканчики, как яркий луч электрического фонарика взорвал намечающуюся идиллию.

Милицейский патруль подкрался совершенно бесшумно.

— Так, граждане… Нарушаем? Распиваем в общественном месте? — раздался строгий голос из темноты. — Быстренько складывайте свои манатки и следуйте за мной!

В отделении дежурный долго уточнял имена, фамилии, перепроверял домашние адреса, поминутно перезванивая в Центральное Адресное Бюро, утомительно составлял протокол, но рано или поздно всему приходит конец. Резолюция была короткой: за нарушение общественного порядка, согласно административного кодекса, с ребят причитается — по десять рублей штрафу, с девчат — по пять. На вопрос сержанта к дежурному — что делать с конфискованными бутылками, равнодушно ответил:

— Пусть забирают, я не пью такую кислятину…

Время около двух часов ночи, в сумках откупоренные бутылки с вином. Куда идти и что делать? Покружив у закрытой станции метро, компания вновь отправилась в тот же скверик к родному институту, на ту же самую скамейку.

Дубль два — на конспектах разложены бутерброды, уже не столь радостные подруги готовят стаканы… И вновь луч милицейского фонарика…

— Что опять вы?

— Но товарищ сержант, бутылки раскупорены, пробки внутрях…

— Ладно, ладно, продолжайте, у вас уже все уплочено… — И патруль зашагал в темноту зорко выслеживать беспорядки и нарушения, чтоб в скором будущем Москве можно было с честью присвоить высокое звание образцово-показательного города-героя.

Олешка

— Долго же мы провозились, — сказал Петрович, дергая стартерный шнур подвесного мотора. С третьей попытки ему удалось завести видавшую виды двенадцатисильную «Москву» и перегруженная казанка, оторвавшись от берега, медленно поползла на стремнину реки.

— А начальника то и не слышно, может они уже до места добрались?

— Не-е, по моим прикидкам до ключа еще верст десять, а ту стаю уток, что ты проморгал, они километрах в двух впереди стреляли. Не больше.

— Небось тоже шпонку срубили вот и чинятся. Вот переходик, третья шпонка летит.

Остров, внезапно появившийся после поворота, поставил Петровича в тупик. Вроде как шеф говорил, что на каком-то острове разобьем очередной лагерь, но на какой его стороне, и тот ли это остров — ни я, ни Петрович не знали. Я нехотя скинул с себя брезент, которым укрывался от речных брызг и начал всматриваться в прибрежные кусты.

— Е-е-е-ге-ге-ей! — раздалось с левого рукава реки, это, продираясь сквозь ивняк, показался Волнухин, он кричал во всю луженую глотку и махал руками — Сюда, сюда заруливай…

Петрович заглушил мотор и казанка накатом мягко ткнулась в песчаный берег, рядом с казанкой начальника отряда. Прихватив кусок геофизического провода, служащего нам причальным концом, я вылез из лодки.

Ракитовые кусты, целиком захватившие длинный, но узкий остров, в этой части по какой-то причине оставили нетронутой небольшую и ровную площадку, вполне достаточную для двух палаток и костра. Мягкая густая и ровная трава напоминала ухоженный газон, а отсутствие высоких деревьев предполагало уменьшенную дозу комарья на душу геологического населения.