Из уст в уста

Знаю, странно слышать такое заявление от агента по недвижимости, ведь по долгу службы мне приходится постоянно колесить по городу. Это все равно как если бы шеф-повар заявил: "В моей профессии я терпеть не могу одного — готовить". И тем не менее я никогда не любила садиться за руль. Эту нелюбовь я объясняю тем, что в прошлой жизни, наверное, была жутко богатой и меня возил личный шофер, как в фильме "Шофер мисс Дейзи". Вот почему вождение кажется мне столь тяжкой обязанностью.

Впрочем, у моего бывшего мужа Эда имеется другая теория. Он уверяет, что если про меня снимут фильм, то он будет называться "Шофер мисс Лентяйки".

Эд думает, что он ужасно остроумный.

Итак, я ненавижу водить машину, а Матиас всегда готов сесть за руль, — хотелось бы верить, что это свидетельствует о нашей удивительной совместимости. Но я не обманываюсь на сей счет. Предложите любому мужчине на выбор: вести машину или предоставить это дело женщине, и он непременно выберет первое. Матиас не оригинален в этом отношении.

Подозреваю, что страсть к вождению как-то связана с мужским самолюбием. По той же причине мужчины не любят, когда их обгоняют на дороге. Каждый инстинктивно понимает, что, если его обгонит другой водитель или за рулем будет женщина, он лишится кусочка своего мужского достоинства.

Разумеется, мужчины неустанно внушают женщинам, что те ничего не смыслят в вождении и только потому их не пускают за руль. Но, по-моему, каждый мужчина в глубине души уверен: позволь он женщине управлять автомобилем, и его голос станет выше на целую октаву.

Контора Бартлета находилась в десяти минутах езды от ресторана. Мы спустились вниз по Бардстон-роуд, свернули на Бродвей, затем почти сразу же на Глиняную улицу и двинулись к реке Огайо. Колес замочить не успели, остановившись в нескольких кварталах от берега, перед главным входом в старое офисное здание под номером 13201 по Глиняной улице.

Однако я почти не обращала внимания на дорогу. У меня была другая забота — устроиться поудобнее.

Глория сидела рядом с Матиасом, указывая путь заплетающимся языком, поэтому я приткнулась сзади. Между прочим, я впервые ехала на моем «терселе» на заднем сиденье. И не могу сказать, что мне хотелось бы повторить этот опыт.

Мой «терсел» ярко-красный снаружи и серый внутри, и у меня возникло ощущение, будто я разъезжаю в пещере на колесах.

В очень маленькой пещере.

Впервые я глубоко осознала тот факт, что владею импортной машиной. И смастерили это средство передвижения маленькие сухощавые уроженцы Азии. Либо сказочные эльфы. Мне на заднем сиденье было невероятно тесно, хотя — спешу добавить — не такая уж я огромная: рост — 167, вес — 65; кажется, я уже об этом упоминала. Словом, не амазонка. Тем не менее я не знала, куда девать ноги, — сгибала, подгибала, скрючивала, пока вовсе не перестала их чувствовать. И когда Матиас выключил зажигание, я не смогла сразу выползти из машины. Пришлось дожидаться, пока восстановится кровообращение.

Мне вспомнилась Эми Холландер. Она тоже ехала на заднем сиденье, но, похоже, не испытывала ни малейших неудобств. Правда, она сантиметра на три ниже меня и — полагаю, вы уже догадались — на парочку килограмм худее. С другой стороны, возможно, Эми тоже чувствовала себя неуютно в моей машине, но промолчала. Впрочем, если ей уютно в обществе ее жениха, Джека Локвуда, то, возможно, органы чувств у нее вовсе атрофированы.

Разминая затекшие ноги, я разглядывала через заднее окошко дом, в котором находилась контора Бартлета.

Старое кирпичное здание в пять этажей, выкрашенное в синевато-серый цвет, с белой аляповатой лепниной и высокими узкими окнами. Такие дома риэлторы восхваляют за "дух старины", на прочий люд веет скорее духом запустения.

Дом был зажат между шикарным частным владением и не менее шикарным кооперативным банком, напротив же располагалась низкая белая коробка, отнюдь не старинная и тем не менее вполне запущенная. Хотя вывеска на фасаде коробки отсутствовала, но не составляло труда догадаться, что перед вами ресторан. По мятому объявлению в большой витрине: "Бутерброды и пирожки". Ниже буквами помельче значилось: "Кофе и домашний окорок". По бокам объявления были налеплены два одинаковых плакатика "Пейте кока-колу" с полустершейся бутылкой.

Либо хозяину по ошибке прислали два экземпляра одного и того же плакатика и он использовал оба, либо он полагал, что совет пить колу не грех повторить дважды.

И я вполне разделяла его точку зрения.

Однако если бы вы захотели освежиться шипучим напитком или перекусить, то вас ожидало разочарование. Витрина под объявлением была заколочена досками, а входная дверь болталась на одной ржавой петле.

В риэлторском бизнесе такое состояние жилых районов именуется «переходным». На практике это означает, что дела здесь идут все хуже и хуже.

Но даже в этом «переходном» районе за дом, в котором находилась контора Бартлета, можно было бы выручить кругленькую сумму. Исключительно по причине близости к центру Луисвиля, где цены на недвижимость неуклонно рвутся ввысь.