Из уральской старины

Матильда Карловна и горбунья Анфиса посмеивались меж­ду собой: все было шито и крыто, рассказать мог один Гунька, но и тот молчал как убитый. Устроившая скандал Матреша была высечена на другой же день и лежала в келье больная; за компанию с ней была наказана и Даша; девки совсем спя­тили с ума и не хотели поддаваться немке ни под каким видом. В другое время Матильда Карловна сумела бы донять их, вымотала бы всю душу с чисто немецкой аккуратностью, но те­перь ее занимала мысль о том, чем досадить ключевскому по­пу, который для нее был бельмом на глазу.

—    Конечно, он отлупил Федьку,— рассуждала Матильда Карловна с горбуньей.— А все-таки и попа нужно взбодрить… Как ты думаешь, Анфиса?

—    Надо чем-нибудь насолить попу,— соглашалась Анфиса, напрасно стараясь придумать какую-нибудь каверзу.— Только надо чистенько дело сделать, а не дуром. Погодите, приду­маем… главное, чтобы никто не догадался, откуда ветром пах­нуло. Вот бы Евграфа Павлыча натравить на попа…

—     В самом деле, Анфисушка,— упрашивала немка,— при­думай что-нибудь… Ты ведь на эти штуки мастерица!

Однажды, когда они обсуждали этот вопрос, горбунья тихо вскрикнула и захохотала.

—    Что это с тобой? — удивилась Матильда Карловна.

—    Придумала, придумала! — кричала горбунья и несколь­ко раз даже повернулась на одной ножке.— Утешим Андрона… ха-ха!..

—   Да говори толком, будет дурачиться.

—    И как все просто, Матильда Карловна… ей-богу!.. Попто Андрон страшенный голубятник, у него есть пара египетских голубей… сто рублей давали… не отдал, ну, мы Евграф Павлы­ча и натравим на этих самых голубей.

—   Отлично… очень хорошо. Ай да Анфиса!

Немка даже расцеловала горбунью.

Натравить Евграфа Павлыча на кого угодно было вовсе не трудно, потому что это был совсем взбалмошный человек, не умевший себе отказать ни в малейшем капризе. Немка на­столько изучила его, что могла руководить им безошибочно. В данном случае она повела дело исподволь, не подавая ника­кого вида относительно истинных своих намерений. Как-то утром, когда Евграф Павлыч пил чай, Матильда Карловна, между прочим, рассказала длинную историю о поповских го­лубях; барин сразу пошел на закинутую удочку и задумчиво проговорил:

—    Вот как, а я и не подозревал.

—   Красивые, говорят, голуби: палевые,— поджигала Ма­тильда Карловна с самым невинным лицом.— Один купец сто рублей давал за пару, да поп не взял.

—    Ну, уж это ты, Мотя, врешь: попы любят деньги… Это надо с ума сойти, чтобы за пару голубей сотенную не взять. Ха-ха… Можно на сто-то рублей отличную пару лошадей ку­пить. Нет, это уж сказка…

—   Спросите кого угодно, все вам то же скажут.

—    Да чего мне спрашивать, когда я сам отлично попа Аюдрона знаю! Водку с ним пил в третьем годе: здоровенный поп и выпить не дурак.

—    А все-таки не продаст за сто рублей палевых голубей.

—      Вот и врешь, Мотя… Хочешь об заклад удариться, что я этих самых палевых голубей у попа за пятьдесят рублей куплю? Идет?

—      Идет. Если купите, я вам плачу пятьдесят, а если не купите…

—     Да я тебе тогда триста подарю… ха-ха!.. Жаль мне тебяГ Мотя: напрасно свои пятьдесят рубликов прозакладуешь.

—     Себя пожалейте, Евграф Павлыч, а гусей по осени считают.

Ударили по рукам. Чтобы не откладывать дела в долгий ящик, Евграф Павлыч сейчас же отправил Гуньку верхом в Ключики с собственноручной запиской попу Андрону; к запи­ске были приложены деньги пятьдесят рублей. Через три часа Гунька вернулся и привез обратно деньги: поп Андрон сказал, что не отдаст голубей и за сто рублей.

—     Ах он, простоволосый дьявол! — вскипел Евграф Пав­лыч и даже покраснел от злости.— Ну, Мотя, я проиграл за­клад: плакали мои триста рубликов… А попу я не спущу: бу­дет он у меня помнить, как поперек мне делать.

—     А что вы с ним сделаете? — спрашивала Матильда Карловна.

—     Я что сделаю с попом? я?.. Первым делом возьму его палевых голубей даром.

Одним словом, каша заварилась не на шутку, и оставалось только подливать масло в огонь. Евграф Павлыч в ту же ночь отрядил в Ключики пятерых конюхов с мешками: они должны были забрать всю поповскую голубятню и привезти в Кургат к утру. Эта экспедиция закончилась полной неудачей: поп Ан­дрон отлично знал характер Евграфа Павлыча и засел карау­лить голубей со своими строшными на целую ночь; когда ко­нюхи с мешками забрались в голубятню, он четверых запер на месте преступления, а пятого отпустил донести барину о своем поражении.

Через несколько дней после этого случая в Кургатский за­вод приехал заседатель Блохин, который всегда останавливал­ся в господском доме. Это был самый обыкновенный старин­ный «чинодрал», перебивавшийся около разных милостивцев. На этот раз он заявился к Евграфу Павлычу с самым серьез­ным видом, чем ужасно насмешил хозяина.

—    Послушай, брат, ты дорогой, вероятно, живую муху про­глотил? — встретил его Евграф Павлыч.

—    Нет-с… изволите шутки шутить-с! А я-с по делу-с и по очень важному делу-с…

—   Знаю, знаю: выпить хочешь, приказная строка! Ха-ха!.. Ешь солоно, пей горько: умрешь — не сгниешь..