Из Тетрадей 1914-1916

Все, что мы вообще можем описать, также могло бы быть совсем другим. (см. 5.634.)

13.8.16.

Предположим, что человек не мог осуществлять свою волю, но должен был претерпевать все страдания этого мира, тогда что бы могло сделать его счастливым?

Как человек вообще может оградить себя от страданий этого мира?

Через жизнь знания.

Чистая совесть это счастье, которое сохраняется посредством жизни знания.

Жизнь знания это жизнь, которая счастлива, несмотря на страдания мира.

Только та жизнь является жизнью, которая счастлива, которая может отказаться от радостей мира.

Для нее радости мира суть только благосклонности судьбы.

16.8.16.

Точка не может быть красной и зеленой одновременно: на первый взгляд кажется, что эта мысль не нуждается в доказательствах, чтобы быть логической невозможностью. Но полный, настоящий язык сводит это к кинетической невозможности. Мы видим, что существуют различия в структуре красного и зеленого.

И затем физика распределяет их по группам, и тогда мы видим, как высветляется истинная структура объектов.

Тот факт, что частица не может быть одновременно в двух местах, выглядит в еще большей степени как логическая невозможность.

Если мы спросим, например, почему, то тогда сразу приходит мысль: Ну, мы назовем частицы, находящиеся в разных местах, различными, и это в свою очередь представляется вытекающим из структуры пространства и частиц. (ср. 6.3751.)

17.8.16.

Операция есть перевод из одного термина в другой по порядку форм.

Операция и ряды форм суть эквивалентны.

29.8.16.

Вопрос в том, адекватно ли обычно малое число основополагающих операций для построения всех операций?

Похоже на то, что так оно и должно быть.

Мы также можем спросить: дадут ли нам эти фундаментальные операции возможность переходить от одного высказывания к другому, связанному с ней?

2.9.16.

Здесь мы можем видеть, что солипсизм совпадает с чистым реализмом, если он строго продуман.

Я солипсизма сжимается до непространственной точки, а то, что остается, есть реальность, координирующая с ним. (5.64.)

Что должна делать со мной история?

Мой мир первый и единственный.

Я хочу сообщить, как я нашел мир.

То, что другие в мире говорят мне о мире, есть очень малая и случайная часть моего опыта в мире.

Я должен судить мир, измерять вещи.

Философское Я не есть человеческое существо, не человеческое тело или человеческая душа с ее психологическими свойствами, но метафизический субъект, граница (не часть) мира. Человеческое тело, однако, мое тело в особенности, есть часть мира среди других тел, среди зверей, растений, камней и т.д. (ср. 5.641.)

Кто бы ни реализовал его, исключительное положение для своего собственного тела или для человеческого тела. Он будет рассматривать людей и животных совершенно наивно как объекты, которые подобны и принадлежат друг к другу.

12.9.16.

Теперь становится ясным, почему я думал, что мышление и язык одно и то же. Ибо мышление есть род языка. Мысль тоже, конечно, есть логическая картина высказывания, следовательно, она тоже есть разновидность высказывания.

19.9.16.

Человечество всегда искало науку, в которой остаются simplex sigillum veli[2] (ср. 5.4541.)

Не может быть упорядоченного или неупорядоченного мира. Так, чтобы кто-то мог сказать, что наш мир упорядочен. В каждом возможном мире есть упорядоченность, даже если он является сложным. Даже в космосе нет ни упорядоченных, ни неупорядоченных распределений точек, но каждое распределение точки упорядочено.

(Это замечание лишь материал для размышлений.)

Искусство род выражения.

Хорошее искусство это совершенное выражение.

7.10.16.

Произведение искусства это объект, который рассматривается sub special alternitatis[3]; и хорошая жизнь это мир, который рассматривается sub special alternitatis. В этом связь между искусством и этикой.

Обычный взгляд людей на объекты такой, как будто объекты существуют среди них, взгляд sub special alternitatis это взгляд извне.

Такой взгляд видит весь мир как фон, как место действия.

Возможно ли это в этом взгляде объект виден вместе с пространством и временем, а не в пространстве и времени.

Каждая вещь определяет целый логический мир, изменяет целое логическое пространство, так сказать. (Сама по себе приходит мысль вроде этой: Вещь, видимая sub special alternitatis, это вещь, которая рассматривается вместе с целым логическим пространством.)

8.10.16.

Как вещь среди других вещей она совершенно незначима, как мир каждая наполнена значением.

Если я созерцал печку, и затем мне сказали: Но теперь все, что ты знаешь, это печка, тогда мои результаты действительно кажутся тривиальными, ибо это представляет дело так, как если бы я изучал печку в качестве одной из многих вещей мира. Но если я созерцал печку и она была моим миром, все остальное бесцветно по сравнению с ней.

(Нечто хорошо в целом, но плохо в деталях.)

Ибо вполне возможно взять простой образ как ничего не стоящий моментальный снимок в целом временном мире и как действительный, истинный мир среди теней.

9.10.16.