Из штрафников в разведку

Узбек с помощью едва слышимых звуков, а больше знаков, еще раз показал лейтенанту, что и как надо делать. Миронов лишь кивал понятливо и внимательно следил за каждым движением сапера. На перекусывание проводов и создание видимости полной сохранности цепи ушло не более десяти минут. Хайдаров передал Алексею маленькие кусачки и подбадривающе хлопнул по руке – мол, не дрейфь, командир, все у тебя получится!

Миронов без единого всплеска медленно вошел в черную с редкими отблесками воду и мысленно крепко обругал установившуюся в эти дни погоду: «Зараза, холодно-то как! Лето, мать его… Аж сердце заходится! Только бы вернуться – сразу добрых полстакана из фляжки хлебну, а то так и воспаление недолго подхватить. Так, дно из-под ног ушло – плывем потихоньку… Только бы не шумнуть ненароком – тот гад наверху сразу тревогу поднимет, и тогда нам точно конец! Тихо, Леша, тихо…»

Подъем наверх, к настилу, занял довольно много времени – мокрая одежда затрудняла, сковывала движения, подошвы сапог соскальзывали, да и шаги часового раз за разом заставляли останавливаться и затихать, прижимаясь к очередной балке.

«Так, вот и настил, а вот и наши ящички… Ай да Усман, молодец, змей узбекский, – все точно рассчитал-прикинул! Так и есть: тоже два ящика и место то же самое – в точке стыка опоры и пролета. Смотрим-щупаем… Ага, вот и провода подведены! Теперь мы их аккуратненько кусачками – и раз, и два! Готово. Теперь делаем красиво: чтоб ни одна падла не разглядела, что тут кто-то поработал… Молодец, товарищ лейтенант! А теперь назад – это, пожалуй, даже потруднее будет, но мы будем стараться… Что-то часовой затих… Где эта сволочь?»

В ответ на мысленный вопрос Миронова совсем рядом вдруг раздалось едва уловимое шуршанье, и тут же в глаза Алексею ударил слепящий свет мощного фонаря.

– Ком! – голос немца прозвучал не очень громко, но уверенно. Свет фонарика слепил и мешал разглядеть неведомо откуда вынырнувшего часового, но Алексей, щурясь и моргая, ничуть не сомневался, что тупое рыльце автомата сейчас смотрит точно на него, а палец фрица настороженно подрагивает на спусковом крючке.

«Су-у-ука, и откуда же ты взялся, а?! – мысленно взвыл Миронов, прекрасно понимая, что абсолютно ничего сделать он сейчас не сможет: руки заняты, он распластан на перекрестье балок и представляет собой просто глупую лягушку, которая не в состоянии оказать никакого сопротивления. – Настил! Несколько досок, положенных вдоль моста сбоку и ниже перил – как же я сразу-то не понял! С него они взрывчатку сюда затаскивали, а теперь по нему часовой к тебе и подкрался… Ударить ногой не получится – не дотянусь. Ни нож, ни пистолет он достать не позволит – если дернусь, сразу очередью прошьет. Как я мог проворонить, как мог не услышать?! Убить тебя, идиота такого, мало! Что делать-то, а? «Ком!» – это он к себе подзывает. Ну что, надо к нему перебираться, а как поближе подберусь, я этому хряку шею и сверну! Все, Леха, спокойно, только не суетись – сейчас все сделаем в лучшем виде. Только бы Усман не шумнул и себя не выдал…»

Хайдаров себя ничем не выдал – понимал, что любое его действие может только навредить попавшему в ловушку лейтенанту. Зато немец оказался осторожным и рисковать не решился: пока Алексей, старательно изображая испуг и покорность, перебирался по балкам, с каждым движением сокращая дистанцию, часовой вдруг выдал пронзительно заверещавшую трель сигнального свистка. Не прошло и нескольких секунд, как в ответ на тревожный сигнал часового в караульном домике хлопнула дверь и послышались приглушенные голоса и команды – что за всем этим последует, сомневаться и гадать не приходилось. Сейчас их всех или возьмут тепленькими, или просто без затей перестреляют…

Над головой раздался еще какой-то шум, и гулко ударила автоматная очередь. Миронов недоуменно вскинул брови – луч фонаря дернулся, и немец, отброшенный неведомой силой, откинулся назад и через мгновение исчез. Тут же раздался тяжелый всплеск – тело упало в реку.

– Лейтенант, уходите!!! Я их придержу!! – на мосту громыхнула еще пара коротких автоматных очередей и тут же шарахнула граната.

Гришка, черт! Все-таки вылез, не утерпел… Куда уходить?! Шкуры свои спасать? А тебя бросить?! Нет, Нечипорук, так не пойдет! Сейчас, Гриша, мы сейчас – ты только полминутки продержись!

За половину минуты можно пробежать метров двести, можно без спешки прикурить сигарету, можно… Многое можно сделать за тридцать секунд в обычной жизни. В скоротечном же ближнем бою с превосходящими силами противника, да еще и на открытой местности, за полминуты можно разве что пять раз погибнуть. Или совершить подвиг. Красноармеец Нечипорук, пытаясь спасти товарищей, погиб один раз – очередь из крупнокалиберного пулемета буквально разорвала тело разведчика на куски. Расчет зенитного пулемета, подбежавший на помощь караульным, действовал быстро и слаженно…