Из неопубликованного. Стихи

Арьергардные бои —
все, что нам осталось,
и у каждого — свои,
собственная старость.

Общая у нас черта:
убывают кадры
и подводится черта.
Крышка арьергарду.

Прядь седая у виска:
тучи небо кроют.
Арьергардные войска
молодежь прикроют.

Платим до конца платеж
в том сраженьи тихом.
Арьергарды, молодежь,
помянешь ли? лихом?

Лучше лихо помяни,
то, что мы забыли.
Помяни и извини:
уж какие были.

«Под небом голубоватым…»

Под небом голубоватым,
где серенький вьется дымок,
где каждый местный атом
признать бы в лицо ты мог —
именно здесь ты здешний,
ты местный в этих местах,
под старенькою скворешней
ты в птичьих делах мастак,
земляк вот этой землицы,
а не далеких планет,
и всё — знакомые лица,
а незнакомых — нет,
да, вовсе нет незнакомых —
не девери, так зятья,
и в здешних жестких законах
имеется строчка твоя,
и в здешних протяжных песнях
имеется строчка твоя,
и здешних вестей ты вестник,
и все вы — одна семья,
и все вы — одна компания
по части хмельного вранья,
и в здешнем самокопании
есть и лопата твоя.

«Вот она, отныне святая…»

Вот она, отныне святая
пустота,
как прежде — пустая,
полая, как гнилой орех,
но святая — почти для всех.

Принимаю без всякой тревоги
и терпеть без претензий готов,
что на шеях куриные боги
вместо тех человечьих крестов.

Эти мелкие дыры сквозные,
эти символы пустоты
и сменили, и заменили
все, что людям несли кресты.

Хоть они и пусты и наги,
в них все символы смены вех —
тоже знаменья, тоже знаки,
выражают тоже свой век.

И лежат они на загарах,
и висят они на шнуре,
как блестели кресты на соборах,
золотели на заре.

Перепробовав все на свете,
мы невиннее, чем слеза.
Снова мы, как малые дети,
начинаем с начала, с аза.

Комья глины на крышку гроба валя
(ноне старым богам — не житье),
пустоту мы еще не пробовали.
Что ж! Попробуем и ее.

Наталья Кузнецова Памяти Сергея Довлатова

Он родился в Уфе, вырос в Ленинграде, стал писателем и умер в Нью-Йорке.

Он один из первых написал нам в Германию в 1983 году большое письмо, и с тех пор мы переписывались. А встретились мы в Вене в 1987 году на международном писательском форуме. Приводимая мной записка Сергея Донатовича — ответ на мою, о том, что одного из участников этого форума, молодого и талантливого писателя, вечером «забыли» взять с собой на одно из свободных мероприятий.

«Милая Наташа! Мне кажется, ничего драматического не произошло, хотя, надо сказать, известная сословность в ходе таких конференций действительно проявляется. Короче, виновные будут расстреляны. Литература продолжается!!! Ваш рыцарь Довлатян».

Да, литература продолжается, но уже без Сергея Довлатова, писателя, который никогда не умел писать о том, чего не видел, не пережил сам. Стиль его — современный, близкий к разговорному, ироничный — принадлежит только ему одному: верный слепок личности автора. Хотя и писал он о так называемой «чернухе», его вещи странным образом внушают читателю заразительное чувство жизнерадостности, безунывности, надежды.

«Истинное остроумие куда ближе к добродушию, чем мы предполагаем». Эти слова Шеридана как нельзя лучше характеризуют природу юмора Довлатова.

Литература продолжается. Возвращаются на родину его произведения. Сам он уже никогда не вернется в свой Питер.

Редакция журнала «Континент» выражает глубокое соболезнование родным и близким ушедшего от нас писателя.