Из морга в дурдом и обратно

— Нет, серьезно. Все остальные — тоска зеленая. Денис — самовлюбленный павлин, Илья — пенек, Ленка — дотошная зануда. А ты — совсем другой. И к тому же у нас есть общая тайна, а это сближает.

— Это верно, — согласился Данилов. — Я не был бы столь категоричен в оценках наших коллег, но ты заметно от них отличаешься. В лучшую сторону.

— И чем же? — Ира кокетливо склонила голову набок.

— Ты держишься естественно, это располагает.

— И всего-то! А я надеялась услышать о себе много хорошего.

— Не услышать от меня плохого — это все равно, что услышать от другого много хорошего, — заверил ее Данилов.

Конечно же он забыл купить печенье. Вспомнил о нем уже на работе, когда готовил микропрепараты, и решил, что это к лучшему. На ночь есть вредно, а ночью — тем более.

В половине десятого Данилов закончил наводить порядок на рабочем месте и отправился к Валере, читавшему спортивную газету в приемной.

— Еще рано, — сказал Валера, на секунду отрываясь от чтения. — Иди, прихвати часок на диванчике. До одиннадцати.

— Как скажешь.

В комнате отдыха Данилов уселся на диван, закинул ноги на один из стульев и тотчас же заснул — сказалась многолетняя врачебная привычка.

В пять минут двенадцатого его разбудил Валера, уже успевший переодеться.

— Я пошел. В журнал привезенных не записывай, просто вкладывай в него направления и сопроводиловки, а я утром оформлю. Не забудь сверять наличие коронок и колец. На всякий пожарный — мой мобильный номер на столе под стеклом. Будут непонятки — звони.

— Я лучше до утра подожду, — ответил Данилов, представляя, как его звонок застигает Валеру в самый ответственный момент.

— Мое дело предупредить.

Данилов встал, одернул халат и наткнулся на удивленный взгляд Валеры.

— Ты куда?

— В приемную.

— Зачем? Продолжай спать. Если кого привезут — Леша разбудит.

— А если будут звонить?

— Перезвонят утром, — Валера протянул руку. — Ну, сладких тебе снов.

— А тебе… — Данилов замялся, подбирая подходящее выражение, но так и не найдя его, ограничился банальным пожеланием: — Всего хорошего!

— Чуть не забыл, — рука Валеры скользнула в карман его джинсовой курки и сразу же переместилась в нагрудный карман даниловского халата. — Твой гонорар.

— Спасибо.

Когда Валера ушел, Данилов переложил три пятисотенные банкноты в бумажник. По старой скоропомощной привычке он всегда держал при себе деньги, документы и ключи от дома — так было надежнее.

Приняв прежнюю позу, Данилов прикрыл глаза, надеясь тотчас же заснуть, но на этот раз быстро не получилось. Около четверти часа в голове вертелись разные мысли, большей частью — совершенно бессвязные.

В конце концов Данилов прибег к одному из испытанных средств: начал повторять про себя поговорки и изречения на латыни. Мертвый язык всегда отлично его усыплял; не подвел и на этот раз.

Охраннику не пришлось будить Данилова — Владимир проснулся сам, как только прозвенел звонок. Взглянул на часы — пятнадцать минут третьего.

В приемной охранник Леша беседовал с невысоким мужичком в синей скоропомощной форме.

— Добрый вечер! — оживился мужичок при виде Данилова и доложил: — Бабуля восьмидесяти трех лет.

Умерла дома, в поликлинике не наблюдалась, направление, милицейский протокол — все как положено.

Документы лежали на столе.

Все умершие на дому при отсутствии признаков насильственной смерти и невозможности установления диагноза заболевания, приведшего к смерти, и непосредственной причины смерти подлежат патологоанатомическому вскрытию. Проще говоря, если человек умер дома и причина его смерти врачам ясна, то можно обойтись без вскрытия. Если не ясна, но следов насилия на теле нет — вскрытие проводит патологоанатом. При подозрении на насильственную смерть труп исследует судебно-медицинский эксперт.

Судебно-медицинские эксперты — это патологоанатомы криминальной направленности. Судмедэкспертом работать тяжелее — им приходится вскрывать не только свежие, но и разложившиеся трупы, у них не бывает несрочной работы, а еще им приходится дежурить по ночам.

— Заносите, — разрешил Данилов, просмотрев бумаги.

Двумя минутами позже каталку с трупом, упакованным в специальный черный пластиковый пакет, вкатили в приемную. Сзади ее толкал водитель Куваев, с которым Данилов какое-то время проработал в одной бригаде в бытность линейным врачом. Увидев Данилова, Куваев зажмурился, потряс лохматой головой, открыл глаза и спросил:

— Владимир Александрович, вы ли это? Или мне мерещится?

— Не мерещится, Дима, это я, — Данилов вспомнил пророчество Елены. — Привет!

— Надо же! — деликатный Куваев воздержался от рукопожатия. — Кому расскажу — не поверят! А что — тут по-любому лучше. Да и в деньгах, наверное, не потеряли. Но главное — спокойней. Я вот как ушел в труповозы, так просто помолодел…

Куваев был в общем-то неплохим мужиком, но вот своей болтливостью мог любого довести до белого каления. Он говорил и говорил все то время, пока Данилов сверял маркировку с документами.

Покойников маркируют клеенчатыми бирками на запястье — пишут фамилию, имя, отчество, возраст умершего, дату его смерти и цель направления трупа в патологоанатомическое отделение.