Из морга в дурдом и обратно

— Зачем напрягать начальство? У дежурного врача.

— Он тебя пошлет — скажет — первый день, как пришли, и уже…

— Пошлет так пошлет. Тогда поищем другое место.

Спросить-то можно?

К радости Данилова, дежурный токсиколог отнесся к просьбе с полным пониманием. Наверное, оттого, что еще не забыл, как сам был интерном или ординатором.

На вид Константину Дмитриевичу можно было дать лет тридцать, не больше.

— Я дам вам ключ от нашей «аппаратной», которая на самом деле является секретной палатой класса люкс, — пообещал Константин Дмитриевич. — Но с уговором — не шуметь и чтобы никаких следов вашего праздника не осталось.

— Можете не сомневаться, — заверил Данилов. — Все будет в лучшем виде. Когда можно будет начинать?

— Заведующая уходит где-то в половине четвертого.

Как только — так сразу…

— Артур, куда нам столько? — В багажнике абгаряновской «девятки» Данилов увидел три пакета с бутылками и шесть не менее объемистых пакетов с едой. — Или не все берем?

— Не все я бы один принес! — хмыкнул Абгарян. — Как говорится — лучше пусть останется, чем не хватит.

Не забудь, что доброго доктора с медсестрами надо угостить, и вообще у меня круглая дата — двадцать пять лет!

Четвертак! Так что не сачкуй, бери и тащи! А то я уже замерз!

Данилов взял и понес. В «аппаратной» их уже ждали остальные интерны. Как ни странно, но на празднование дня рождения Абгаряна осталась даже Бурчакова. «Не иначе как для того, чтобы выбрать подходящий момент и подсыпать имениннику яду, — подумал Данилов. — Или слабительного».

Двоих интернов вырвала из рядов начинающаяся эпидемия гриппа, поэтому на празднике, вместе с именинником присутствовало восемь человек. Четверо мужчин и четверо женщин — идеальная пропорция для вечеринки. Сильный пол помимо Данилова и Абгаряна представляли интерны Коростылев (кличка «Буратино») и Майоров (кличка «Тормоз»). Женщины делились на два если не враждующих, то по крайне мере противостоящих лагеря (ох уж эта милая черта повсюду создавать группировки!) — Бурчакова со своей задушевной подругой Леной Аникановой, анемичной девой с глазами в пол-лица, против двух Оль — Смирновой и Барановой. Оли были москвичками, Бурчакова и Аниканова — провинциалками, Оли были те еще язвы, а Бурчакова и Аниканова страдали гипертрофированной обидчивостью. И к тому же все четверо боролись за негласное звание «Мисс интернатура»… В общем, противоречий хватало.

Однако противоречия не помешали девушкам усесться рядком на самое удобное место — застеленную койку, оставив парням два стула и подоконник.

Предусмотрительный Абгарян купил все, что подлежало нарезке, уже нарезанным, поэтому стол (вернее — тумбочка) был накрыт очень быстро — минуты за две. В три этажа. Бутылки из конспиративных соображений поставили в угол.

— Джаст э момент! — Именинник сложил в один из освободившихся пакетов бутылку водки, бутылку шампанского, батон хлеба, по упаковке с колбасой и сыром, баночку оливок и скрылся за дверью.

— Пошел вносить арендную плату, — пошутил Коростылев.

Игорь Коростылев был высок, коренаст и немного звероподобен. Кличку «Буратино» он получил не за внешний вид и не за какие-то черты характера, а только благодаря отчеству. Дед Игоря, убежденный коммунист, назвал своего первенца Карлом в честь основоположника Карла Маркса. Ну а кто был сын папы Карло? Конечно же Буратино!

— Разве был такой уговор? — удивился Сережа Майоров.

Вот он-то, в отличие от Коростылева, заработал кличку «Тормоз» своим собственным умом, вернее — некоторой его недостаточностью. Наблюдая за Тормозом, Данилов не переставал удивляться тому, какая ирония судьбы занесла этого увальня в анестезиологи-реаниматологи, специальность, в которой постоянно приходится быстро соображать и быстро действовать. Ему бы в рентгенологи. Сиди себе, снимки описывай да динамику оценивай.

— Это закон жизни, — снисходительно пояснил Коростылев. — Тебя уважили — и ты уважение окажи. А то твой день рождения придется в подвале праздновать.

— У меня день рождения в июле. — Тормоз мечтательно закатил глаза. — Мы как раз в отпуске будем… Неужели лето снова наступит?

За окном, словно в ответ на глупый вопрос, пошел снег.

— Все в порядке, — известил вернувшийся Абгарян. — Гудеть можем хоть до утра, только чтоб тихо.

Трудное искусство гулянок в медицинском учреждении к окончанию института постигается в совершенстве.

Гулять надо с душой, с размахом, так, чтобы было что вспомнить, но при всем том не шуметь, чтобы не привлекать внимания пациентов. Ну, и администрации тоже.

Хорошо патологоанатомам — сидят они обычно в отдельно стоящем корпусе, клиентура у них спокойная, ни на что не реагирующая, родственники не досаждают… Гулять можно на всю катушку! В реанимации так уже не развернешься — во-первых, далеко не все здесь не реагируют на звуки, тем более громкие, а во-вторых, на соседних этажах могут услышать шум.

Отсюда вывод — учитесь осваивать спецнавыки. Говорить тихо (а когда выпьешь, это ой как нелегко!), посудой не звенеть, сексом на скрипящих предметах обстановки не заниматься. Будь невидим и неслышим, тогда твоему празднику никто не помешает.