— Эй! Кто?.. — невольно вскрикнул Михалев и в тот же миг увидел шагающего к убитому глухарю высокого человека… Агатова!
— Эй! Игорь Андреевич! Это вы? (вопрос от растерянности глупый).
— Я…
Валерий, еще до конца не понявший, что произошло, подошел к Агатову:
— Как же это? Разве вы не слышали, как я шлепал по болоту?
— Ммм… плохо слышал…
Михалев больше не спрашивал, а Агатов стал говорить, говорить:
— Я все ждал, когда вы выстрелите… Вы где-то пропадали… ну вот я и решил… Вы пропадали… Да, если хотите, возьмите его себе… если хотите, себе глухаря возьмите…
Михалев наконец понял: Агатову до глухаря было вчетверо ближе, да и ни с какой тропки ему не приходилось сбиваться…
Пока шли домой, Валерий ни словом не перемолвился с «удачливым» охотником: боялся сорваться, наговорить такого, что самому будет стыдно вспомнить. Он и в гостеприимном домике Андрея Петровича промолчал об охоте, предоставив Игорю разглагольствовать. А тот, вовсе отбросив смущение, которое все же чувствовалось у него там, на болоте, болтал:
— Знаешь, папа, Валерий Ильич так запутался в лесу… я боялся — утро вовсе у нас пропадет… нельзя было упустить такое утро… ведь товарищу надо помочь… выручить… ну я и решил…
Михалев старался не слушать эту дрянную болтовню. Не мешкая, он уложил в рюкзак кое-какие свои мелочи, сунул ружье в чехол и стал прощаться. Старики Агатовы так и ахнули.
— Валерий Ильич! Да вы же на четыре дня приехали! — расстроилась Агния Семеновна. — Сейчас к завтраку у меня пирожки поспеют!
Михалев отбивался как мог:
— Простите, Агния Семеновна! В Москве очень неотложное дело!
— Валерий Ильич, а как же тяга-то, тяга! — стонал Андрей Петрович.
— В другой раз как-нибудь… Не сердитесь! Надо!
— Да ведь сейчас и на поезд еще рано!
— Ничего, посижу на станции, подожду…
Приступил и Игорь:
— Валерий Ильич, что же вы своего глухаря не уложили?
Но Михалев, еще раз поблагодарив стариков, вскинул за плечи почти пустой рюкзак, ружье и зашагал к железнодорожной станции.
Так оборвалось это знакомство.
(Заметки консультанта)
В октябре 1962 года мне пришлось быть консультантом на съемке псовой охоты для фильма «Война и мир».
Коллектив студии «Мосфильм», предприняв сложнейшую работу по экранизации гениального произведения Л. Н. Толстого, стремился воссоздать в четырехсерийной цветной широкоэкранной кинокартине подлинную силу и красоту толстовского мастерства.
Лев Николаевич в свои молодые годы очень любил псовую охоту и отлично понимал ее. Поэтому сцены охоты в его романе не только блещут высокой поэзией, но и точно изображают старинную русскую потеху, — они сделаны рукою знатока.
Достойны уважения те усилия, которых не жалели главный режиссер-постановщик С. Ф. Бондарчук и ведущий съемки режиссер А. В. Чемадуров, чтобы показать в фильме псовую охоту во всей ее подлинности и одновременно поэтичности.
Той псовой охоты, какая была со времена Толстого, давно не существует, и «воскрешение» ее в кинокартине встретило много трудностей. Я стал консультантом лишь через месяц после того, как началась подготовка и когда настало время браться за натурные съемки охоты. Исправлять ошибки подготовительного периода было некогда — приходилось выискивать обходные пути.
Работа предстояла немалая. Эпизод псовой охоты вошел в сценарий почти целиком; не включались лишь встреча Николая Ростова с Илагиным да состязания борзых по русаку.
После долгих поисков подходящей местности режиссеры остановились на полях села Богословского, в Иваньковском районе Тульской области, в 20 километрах на юго-запад от Каширы. Выбор места был, несомненно, удачен: оно не только красиво, но и отмечено всеми характерными и обаятельными чертами средней России — мягкостью ландшафта, простором горизонта, величавым, подлинно русским покоем. В особенности хороша широкая и глубокая долина речки Беспуты, правого притока Оки. Осенью, во время съемок, поля были совсем как в описании Толстого: перемежаясь крупными полосами, тускло желтели участки стерни, краснели гречишные жнивья, изумрудно зеленели озими, и тяжело темнела зябь. Оживляя и разнообразя пейзаж, кое-где в полях разбросались островки леса — бурые дубняки и золотые березники. Лесной отъем с характерным названием «Зараза», отделенный от села Богословского лощиной и оврагом, должен был изображать Отрадненский заказ, куда, по словам ловчего Данилы, перевела волчица свой выводок и откуда гончие выживали волков в поля — под своры охотников.
В начале подготовительного периода в Богословском были собраны и расквартированы основные силы псовой охоты: лошади, собаки и, конечно, люди при них. Самыми интересными здесь были борзые — той исконной русской псовой породы, которая велась в помещичьих комплектных охотах. Собаки были очень породны и эффектны по экстерьеру. Всего побывало в Богословском тридцать борзых. Большинство из них — двадцать две — были московские. Двух собак привезли из Горького, одну из Таллина и пять из Тульской области.