Из глубины глубин

Змей шипел и плевал капитану в лицо соленой водой, отчаянно стараясь продвинуться на несколько футов. Очевидно, он не желал отказываться от изысканного завтрака. От мощных взмахов его хвоста в воде корабль сдвинулся и медленно поплыл вперед.

Первый помощник заметил это и крикнул Хансу Хансену:

— К штурвалу! Держи на норд-норд-вест!

Оценив положение, помощник велел матросам стать по местам, а старшему матросу приказал забросить лаг и установить скорость корабля. «Пенсакола», как выяснилось, делала десять узлов в час. Удостоверившись, что чудовище не в силах протиснуться дальше в каюту, помощник подошел к вентиляционному отверстию и крикнул капитану:

— Эй, хватит вопить. Вы в безопасности. Змей до вас не доберется. Успокойтесь.

Нельзя сказать, что все пошло гладко. Змей начал понемногу терять энтузиазм или аппетит и уже не так быстро подталкивал корабль.

— Так не годится! — заметил помощник. — Нужно его расшевелить, не то капитану придется неделю валяться в ванне!

Он велел принести швабру и спустил ее в капитанскую каюту.

— Возьмите и пощекочите его под подбородком, — крикнул помощник. — Сделайте вид, что хотите вцепиться ему в глотку. Дайте ему пинка по носу, подергайте за усы. Лишь бы его хвост задергался быстрее, иначе никогда не выберетесь из вашей ванны!

Бедный капитан задрожал от ужаса, услышав эти указания. Но время шло, и капитан понял, что ничего другого не остается. Он собрался с духом и угостил змея приличным тумаком. Удар пришелся прямо по носу. Из змея при этом вылилось столько воды, что капитан чуть не утонул. Отвратительное тело содрогнулось от ярости и злобы, длинный хвост за кормой взбил воду и фрегат стал быстро набирать скорость.

— Так держать, капитан! Задайте ему! Скоро мы выберемся отсюда! — радостно крикнул первый помощник.

Старый шкипер заработал шваброй. Удары падали на глаза, нос и даже слизистое нёбо чудовища. Капитан почувствовал себя хозяином положения. Чем быстрее он орудовал шваброй, тем чаще чудовище взмахивало хвостом, гоня корабль вперед, как паровой двигатель. Скорость возросла до 16 узлов, затем до 20, и все потому, что капитан, стараясь не оплошать, придумал один удачный маневр со шваброй. Море так и мелькало, нос корабля вспенивал и разрезал волны.

Они долго неслись с невероятной быстротой, пока далеко над горизонтом не показалось блеклое белое пятнышко. По палубе пронесся крик:

— Облако! Облако!

Капитан, лежа в ванне, услышал этот крик и облегченно вздохнул. Помощник подбежал к вентиляционному отверстию и крикнул, что швабра больше не нужна. Вниз спустили линь, и капитан выбрался на палубу.

Все страхи были позади. Все были спасены. Капитан показал себя героем — он мастерски управился со шваброй и, надо добавить, привлек монстра своим аппетитным видом. Змей понял, что в каюте не осталось ничего съедобного, соскользнул в воду и исчез.

Все это время Хансен стоял за штурвалом и широко улыбался, радуясь избавлению от форпика.

Первый помощник прошел мимо него и сдавленно прошипел:

— Смотри мне! Не дай тебе Бог снова засвистеть на этом корабле!

С тех пор Хансен никогда не свистел на борту.

1910

Пер. В Барсукова

Э. Веддер. Лежбище морского змея (1899).

Михаил Первухин ЗЕЛЕНАЯ СМЕРТЬ

Не говорите мне о Соломоновых островах! Вы лучше меня спросите, спросите меня, капитана Джонатана Смита, что такое Соломоновы острова?

Я вам скажу!

Вы, мальчишки!

Слышали ли вы, например, что такое «Зеленая смерть»?

Нет?

Ну, так и не раскрывайте рта, когда в вашей компании находится человек, который не только слышал, что такое «Зеленая смерть», но…

Но сам ее видел, своими собственными глазами!

Вы спрашиваете, кто это?

Я вам отвечу:

— Капитан с «Сузи Блиг», Джонатан Смит. То есть я.

Бравый моряк, председательствовавший на маленькой товарищеской пирушке в скромной таверне на окраине Алии, столицы Самоа, поставил на стол опустевшую кружку и крикнул хозяину кабачка, высокому курчавому негру Иезекиилю:

— Эй, африканский принц!

— Что, масса? — откликнулся молчаливый негр.

— Элю! Да покрепче, получше сортом!

Когда я рассказываю о «Зеленой смерти», у меня всегда глотка пересыхает, и ее необходимо аккуратно смачивать. А то доктора меня предупреждали, что от излишней сухости горла может черт знает что случиться. Не понял я хорошо, что именно: не то суставной ревматизм, не то воспаление слепой или глухой кишки. А при моем слабом здоровье это для меня похуже смерти! Только не «Зеленой Смерти», конечно! Так давай же, черный патриарх, кружку элю!

Общий хохот встретил заявление Смита, казавшегося выкованным из стали, о «слабости» его здоровья.

Смит славился своею исключительною любовью к элю. Он мог безнаказанно поглощать неимоверное количество этого напитка, не подвергаясь ни малейшим неприятным последствиям, но считал необходимым при требовании каждой новой кружки подробно мотивировать, почему именно он хо чет выпить эту кружку.

То он прозяб, и ему надо согреться, а для этого самое лучшее средство именно эль.