Из духа и оков (ЛП)

— Мы скажем им, что он на встречах, а не пропал. Мы найдем его, — Джастис зажал переносицу. — Он всегда возвращается. Всегда.

— Под чьим контролем? — прошептала я стальным голосом. — Мы не можем его найти, если не знаем, куда он ушел. У нас даже нет следа. У нас ничего нет. И нам нужно понять, что именно происходит. Нужно продумать следующие шаги. И понять пророчество. И для этого мне нужен Истон, — я села и поежилась от слов. Стихии во мне сталкивались, пытались выбраться из моей кожи. Я отвернулась, не желая показывать всем в комнате свои слезы. Я уже не могла их сдерживать. Я плакала, дыхание вырывалось всхлипами. Сильные ладони обвили меня, но я не прильнула к Родесу.

Я слышала, как другие говорили, планировали, а я ломалась внутри. Я плохо справлялась с этим. А мне нужно было справиться.

— Тебе нужно дышать. После сна и отдыха мы сможем составлять планы, Лирика.

Я не слушала Родеса.

— Ты делаешь это не одна. Мы всегда будем рядом.

Это было ложью, да? Я потеряла Родеса, но он вернулся. Теперь Истон пропал. И в пророчестве говорилось, что я потеряю. Потеряю других. Что я буду одна.

Казалось, я всегда буду одна.

Глава восьмая

Истон

Они сняли меня с цепей, казалось, дни спустя, хотя это могли быть лишь часы.

Тот, кто пытался накормить меня, дать мне воды, опустил меня. Я не знал, что задумал Гаррик, но он не вредил физически. Казалось, он хотел, чтобы я был здоровым.

Целым.

Я не знал, доверял ли ему полностью, но он был лучше Серого или Дурлана.

То, что он неплохо относился ко мне, говорило, что тут творилось что — то еще.

Или он был пленником, как и я.

Тоже в заточении.

Они поместили меня в камеру с железными прутьями, где воняло магией.

Были стихии, а была другая магия. Я всегда представлял в своих исследованиях, что стихии были подвидом магии. Не все могли управлять чарами и творить то, что не было связано со стихиями.

Я скрыл магией свое лицо, чтобы никто не понял, кем я был, когда я отправился в королевство Люмьер.

Как давно это было? Годы назад? Месяцы?

Я не знал.

Я пошел помочь Лирике, отправился туда, куда ее послала магия Пророка, чтобы защитить ее.

И, если честно, чтобы узнать, что задумали в Люмьере.

Они были моим врагом, сколько я себя помнил, и только из — за того, что милый парень с серебряными глазами мог быть не таким плохим, как другие, я не мог доверять им.

Было сложно довериться, когда позади была тысячелетняя история вражды.

Но я доверял Пророчице. Насколько мог.

Старшая сестра Родеса, Розамонд, казалась хорошей, хоть и была Пророчицей Люмьера.

Если доверял Пророчице, нужно было верить видениям, а это было не всегда плохо. Это могло привести к смерти.

То, что они Видели, не было постоянным. И порой нужно было, чтобы что — то произошло, ради лучшего исхода.

Лучшего для кого?

Я всегда задумывался об этом, но мне не говорили.

Для меня лучше всего было держаться незаметно для Пророчицы.

Они хотели Лирику. Они хотели, чтобы она спасла мир, и все такое.

Я не был частью этого.

Нет, я теперь был в камере, окруженный магией, истекал кровью.

Все мое тело дрожало от холода.

Обычно я терпел пытки лучше, чем тут.

Может, дело было в магии этого мира, так называемого, Теневого мира.

Я думал, это был миф. Истории из детства, когда я читал книги о времени до Падения. Об эпохе моих бабушек и дедушек.

Когда старый король Люмьера бился с королем Обскурита, моим дедушкой.

Я не встречал дедушку. Я родился намного позже Падения. Но слышал истории.

Легенды говорили о тиране, жестоком лидере, который всей силой убивал тех, кто не преклонялся перед ним.

Он хотел захватить народ, чтобы все слушались его.

Я видел, как глаза мамы мрачнели, когда она рассказывала об этом. И даже Джастис отворачивался, не хотел слушать об отце.

Я знал, почему Джастис не хотел слушать о нем. Джастис родился в тайне, никто не знал о нем, пока он просто не появился в один день.

Так было в историях, по крайней мере. И я знал лучше многих, что обычно в историях была правда.

Все же историю писали победители.

А мой дедушка умер вместе с королем Люмьера во время Падения, когда мир впервые разбился.

Первая трещина расколола мир надвое, больше трещин появилось с годами, магия пыталась ухватиться, успокоиться. Но теперь это было прошлым.

Без покоя и понимания.

Когда я вернусь — не если — я попытаюсь создать покой. Не из — за того, что я доверял Люмьеру, а потому что мой народ умирал.

Лор привел нас к точке, откуда мы не могли вернуться. Кристалл все еще забирал магию и жизнь у моего народа. Дейны появлялись каждый день, потому что мне не хватило сил увидеть, что было перед нами. И моя мама не увидела.

Или она видела, но не смогла остановить это.

Она пожертвовала собой, чтобы спасти Лирику. Ее смерть помогла нам уничтожить Лора, который начал все с Серым, тянущим за нити.

Теперь я был королем.

И был заперт в клетке.

— Я не могу принести тебе воды, — прошептал Гаррик у железных прутьев.

Я открыл глаза, губы так пересохли, что трескались, и кровь текла мне в рот.

Магические хлысты Дурлана выкачали магию из моего тела. И что — то ввели в мою кровь.