Иверь

Немного послушав, с трудом понимая их бормотание, плюнул и закрыл глаза. Потом вспомнил о безопасности – настроил браслет и чуть отодвинулся от костра.

В этот раз я встал первым и, как никогда раньше, быстро разжег потухший костер. Уж больно прохладно с утра было что-то. Проснулся Инта и накормил остатками уже пахнущей рыбы рабов. Начали собираться в дорогу. Сходив к реке, от которой и тянуло свежестью, Инта вернулся с двумя рыбинами и, кинув их рабам, сказал, что это им на вечер. Пусть несут и не вздумают есть.

В этот раз мы оба шли в конце. С горем пополам перебрались через реку. Чуть не утонули двое из рабов. А еще народ реки! Тоже мне… Плавать не умеют. На другом берегу Инта ловил их и снова вязал в вереницу. Теперь, правда, в одну. Своих он связал вместе с моими рабами.

По дороге немного разговаривали. Он ничего не спрашивал, зато на мои вопросы отвечал добросовестно и честно.

– Зачем тебе рабы? – спрашивал я, поглядывая на то, как Инта подгоняет идущих.

– К горам Утренней Влаги одна дорога – через Тис, – сказал он. – Там поменяю их на железный нож.

– На что? – удивился я.

– Нож. Такой, как у тебя. Раньше думал, что не нужен. А увидел у тебя – понял, что хочу…

– Троих на один нож?

– Надо еще рабов. Нож два по три стоит. И пассы дешевле не отдают.

– Кто?

– Народ моря. Они много лет назад пришли и поставили свои каменные дома везде. Торгуют. Почти не воюют. Дают соннам мир и защиту. Выкупают их у других. А потом к себе на корабли увозят. Надолго. И наших увозят, если в рабы берут. Через жизнь отпускают.

Хитрое выражение. Через жизнь. Жизнь у народа Инты – это от четырнадцати до сорока. А потом, мол, уже не жизнь. Они, правда, немного больше-то и живут. Кротов говорил, что не больше шестидесяти. А вот про пассов он ничего не говорил. Точнее, было упоминание о цивилизации железного века на побережье. Только мне все одно. Железный, каменный… Ан вот, оказывается, ребята неплохие дела тут на металле крутят. Надо будет подумать.

– А вам зачем рабы? – спросил я.

Он понял и ответил:

– В деревне работать. Если хороший человек, то может и охотником стать. Вождь не против. Был. Нам охотники нужны. А если на деревню напали и раб ее защищал…

– Это я понял. Вы его или убиваете, или даете свободу.

Инта кивнул.

– А ты был рабом?

– Нет. Я бы и не стал рабом. Я сын вождя. Племянник вождя. Я бы убил себя и ушел к звездам.

– Понятно, – кивнул я.

Шли молча достаточно долго, изредка Инта покрикивал на соннов, и они, словно под ударом хлыста, шугались в стороны.

Под вечер, вконец уморенные дорогой, встали лагерем на большой поляне. Я сказал, чтобы Инта рабов не связывал по ногам. Он не очень удивился. А рабы, понятно, только рады были. Они доели обе рыбины, а Инта зажарил на огне лесного поросенка. Совсем мелкий, он отстал от матери, и Инта не дал пропасть добру. Он все же хороший охотник.

Поели. Мясо мне не понравилось. Так, наверное, теперь будет во всем… Что радует аборигенов – мне противно. Кабанчик этот просто отвратительный. Мясо мягкое и все какое-то слизкое. Гадковато. И приступ тошноты может легко вызвать у такого изнеженного отличной корабельной кухней человека, как я. И на вкус, и на вид – неприятно.

Глава 2

Вообще мне все меньше и меньше нравилась планета. Это там, на орбите, я представлял ее красивые леса. Ее девственные реки, из которых можно будет пить. А на деле? Если бы не вакцины, которые я себе через Кротова раздобыл и перед прыжком ввел, то от двух глотков речной водицы я бы копыта откинул. Да и яд от стрелы аборигена, что меня оцарапала, думаю, быстро отправил бы меня по адресу, указанному трибуналом.

Кстати, по идее, и местные недолго бы со мной протянули. Каждый человек в себе столько вирусов несет и выпускает их с дыханием и кожными выделениями… Классную вещь придумали военные биологи. «Блокада-19». Предназначенная только для военных, она не раз выручала и простых людей от новых мутаций старых вирусов. Универсальная штука. Я еще в колледже придумал и запомнил фразу: «Нас создали вирусы. Угу, кивнули биологи-химики и запретили вирусам еще кого-то создавать или менять». Не считая редких побочных эффектов, с которыми долго и мужественно боролись те же химики с биологами, «блокада» пригодилась всем колонизаторам планет без исключений. Наши же вирусы, мило спящие в нас, попав в новые условия, менялись и с азартом нападали на человеческий организм. Организм пугался, словно их первый раз видел, и иммунная система не раз и не два давала сбои.

Кто знает, что люди на других планетах делали бы без этой панацеи! И кто знает, сколько бы протянули аборигены, если бы мой организм выдал им хотя бы грипп. Думаю, выжили бы, конечно. Организм таких диких людей значительно крепче нашего, расслабленного цивилизацией. На природе живут же. Но оспа, судя по истории Земли, немало положила не столько европейцев, сколько именно дикарей, зараженных «белыми братьями».

На настроении сказывались тяжелый переход и вид этих вонючих, грязных, с напуганными глазами человечков. Они мне тоже, как вы поняли, абсолютно не импонировали. Даже Инта.