Ивар и Эрика (СИ)

Кошка презрительно взглянула на меня, зевнула, показав розовое ребристое небо и острые клыки. Дверь открыта, и я вошел в маленьком душном зале чисто, не мусора, ни бумажки. Но и лавочек нет. Яркий плакат на стене призывал отдыхать на взморье. Нарисованная блондинка с развитыми формами потягивалась на фоне этого самого взморья с улыбкой на пол-лица. Желтый песок и сосны за ее спиной дополняли картинку. Может быть, махнуть на это самое взморье? Полукруглое окошко в стене вдруг изнутри приоткрылось. Я приблизился и заглянул туда.

Женщина лет сорока занималась вязанием на спицах. Волосы зачесаны назад. Скромная блузка белая с длинными рукавами. Строгая черная юбка. Очки в толстой оправе. Взгляд над очками.

— Молодой человек, вам билет нужен?

— Добрый день, мне в город…

— Добрый день, вторым или третьим классом?

— А в чем разница?

Удивленный взгляд.

— В третьем классе нет отдельных купе — вы, что первый раз едете?

— Наверно…

Я пожал плечами.

— Лучше тогда вторым классом.

Женщина улыбнулась и протянула руку.

— Через час поезд. С вас десять ливов.

Я судорожно зашарил в кармане, развернул смятый бумажный комок. Есть у меня столько?

Дядька Мариус дал мне целых пятьдесят ливов — две бумажки по двадцать и одна по десять ливов. Десятку я и протянул в окошко. На банкноте там, где цифра двадцать _ грустный пожилой дядька в шляпе и с бородкой. Кто он? Кто я? Почему я ни черта не знаю? Лязг и стук донесся из окошка. Женщина покрутила ручку машинки на столе, стукнула пару клавиш и выдала мне кусочек коричневого твердого картона. Билет┼000458. Не удержавшись, я его понюхал. Женщина засмеялась и я увидел, что на самом деле она гораздо моложе, просто очки, отсутствие косметики на лице и зачесанные назад волосы делали ее старше.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Можете подождать на лавочке под навесом.

— Там кошка.

— О, боже, вы боитесь кошки?

— Нет, но не хотел ее беспокоить.

— Тогда сядьте на кругом конца скамьи!

Так я и поступил. Кошка даже и не посмотрела в мою сторону. Я сел и поставил корзинку у ног. На другой стороне железнодорожного пути ветер покачивал ветви яблонь. Мелкие зеленоватые яблочки проглядывали сквозь листву. Солнце светило ярко. Но я сидел под навесом и тень от него оканчивалась в шаге от моих ног. Тихо. Тепло. Откинувшись на спинку сиденья, я незаметно задремал. Снился какой-то сумбур, что обычно забывается через несколько мгновений, после того как проснешься.

— Молодой человек!

Я встрепенулся и поднял голову.

Женщина из билетной кассы стояла в дверях станции.

— Поезд подойдет через десять минут.

— Хорошо, спасибо.

Она кивнула и ушла. Только теперь я обратил внимание на то, что трехшерстная кошка воспользовалась сном и забралась ко мне на колени. Она лежала на боку свесив передние и задние лапы, вольготно вытянувшись. Я погладил ее по теплой мягкой шерстке. Кошка приоткрыла один глаз с тонкой щелью вертикального зрачка и издала тихое урчание. Так я и коротал время до поезда, поглаживая киску и слушая горловое мягкое урчание. На гудение локомотива и стук колес кошка совершенно не обратила внимание. Скрипение тормозов. Черный блестящий локомотив проплыл мимо перрона и остановился. Три голубых вагончика. На переднем крупными белыми цифрами выведены двойки, а на двух задних тройки.

Я переложил кошку на скамью и, подхватив корзину, двинулся к вагону с цифрами два на стенах. Подойдя, я остановился в недоумении. Вся стена вагона состоит из дверей с окошками. Куда мне идти? Я беспомощно оглянулся. Женщина из кассы уже в черном пиджаке с блестящими золотыми пуговицами и в фуражке с белым верхом теперь стояла на крае перрона с палочкой в руке.

— Куда мне?

— В любую дверь входите, побыстрее он стоит всего две минуты!

Я повернул первую попавшуюся ручку двери и поднялся по ступеньке в вагон. Захлопнул дверь за собой. Раздался гудок. Вагон плавно двинулся вперед. Женщина на перроне подмигнула мне из-под козырька фуражки и исчезла из виду.

Я оглянулся. В большом купе я один. Сел на мягкое сиденье у окна. Под стук колес мимо проносились поля. Над головой металлическая полка — как раз для корзинки. Но я уже проголодался и решил прежде перекусить.

В корзинке оказалась тщательно закупоренная кукурузной кочерыжкой бутылка самогона, в чистой тряпке завернут кус копченого бекона, круг деревенской копченой колбасы, десяток вареных яиц, большая горбушка белого, пшеничного хлеба, баночка варенья, несколько крепких румяных яблок, с той яблони, что росла неподалеку от душевой. Я их уже пытался попробовать — твердые и кислые.

Отложив яблоки на потом, я разложил на маленьком столике у окна мятую газету, которая лежала на дне корзины, заодно обнаружив на дне и самодельный ножик, выточенный из сломанного полотна ножовки с ручкой из нескольких слоев синей изоленты.